"Иди сюда, посиди со мной, растерявшийся малыш, –сказала Жасмин. – Я все время задаю себе тот же самый вопрос".

Следующую неделю я провел под неусыпным оком вооруженнойохраны.

Узнал я о ней буквально на следующее утро после похоронПапашки, когда, выйдя из собственной спальни, обнаружил рядом стража,намеревавшегося не отходить от меня ни на шаг, куда бы я ни пошел.

Я не очень возражал, так как один знал, насколько реален тоттаинственный незнакомец, и мне не хотелось вновь испытать шок от встречи с ним.Но, видимо, я переборщил со своими предупреждениями об опасностях, которыезатаились на острове, потому что надоел всем домашним.

Расследование продвигалось быстро. Я переключил на него всесвое внимание, чтобы отвлечься от горя, ведь я потерял единственного мужчину,который всю жизнь был мне отцом. Нам еще предстояло зачитать его завещание, и меняочень тревожил вопрос, не обделил ли он Пэтси, вообще вычеркнув ее издокумента. Я заранее решил поделиться с ней пополам или хотя бы отдать частьнаследства, если мне что-то достанется.

Тем временем она по-прежнему колесила по югу, выступая впивных забегаловках и маленьких клубах, а тетушка Куин в отчаянии обрывалателефон, пытаясь уговорить ее вернуться, чтобы мы все вместе ознакомились споследней волей Папашки, какова бы они ни была.

Теперь позволь мне вернуться к расследованию.

Что касается таинственного письма, то в лабораторииМэйфейровского медицинского центра не нашли никаких четких отпечатков пальцев,зато сумели определить, что бумага редкого сорта, имевшего хождение в Европе,но не в США, что вместо чернил использовалась тушь, и что почерк не указывал накакую-либо патологию и мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Также былоотмечено, что автор воспользовался гусиным пером, писал с нажимом, что несовсем характерно для подобного орудия письма и свидетельствует о большойсноровке и уверенности.

Другими словами, в лаборатории почти ничего не смоглиразузнать о письме и потому, с нашего разрешения, передали листок опытномуграфологу.

Что касается остального, то тут нам повезло больше.

Мэйфейровский медицинский центр не замедлил подтвердитьследующее: ДНК, полученная из материала, собранного в Хижине Отшельника,полностью совпадала с ДНК волос, найденных в сундуке Ревекки. Оба образца быличрезвычайно старыми, но их количество позволило довольно легко провести тест.

Если до сих пор у тетушки Куин и были какие-то сомнения,теперь она окончательно убедилась, что Ревекка погибла от руки Манфреда и чтомои сны не были рождены воспаленным воображением.

Я почистил все камеи из сундука Ревекки и те, что привез сострова. Потом разложил их в хрустальной горке на первом этаже, сопроводивпояснительной карточкой, где говорилось, что это подарки Манфреда Блэквудаженщине, в которую он был страстно влюблен. Я объяснил связь между именемРевекки и сюжетом камей, и у меня возникло чувство, что, выставив камеи навсеобщее обозрение, я тем самым отдал дань справедливости Ревекке.

После долгого и бурного обсуждения, состоявшегося междутетушкой Куин, Жасмин и мною (тетушка Куин так и не встала с постели послепохорон Папашки), мы пришли к единому мнению добавить в нашу экскурсию длятуристов новые сведения: Манфред, по-видимому, убил молодую женщину, с которойу него была романтическая связь, а ее останки были только недавно обнаружены и,как полагается, преданы земле.

Что касается погребения, то этим, как только будетпозволено, предстояло заняться мне. Мы заказали небольшой мраморный могильныйкамень с вырезанным на нем именем Ревекки Станфорд, и каменотесы доставили егобуквально через день. Я велел хранить плиту на кладбище до тех пор, пока смогуперевезти туда останки.

Тем временем ФБР не обнаружило в материале с местапреступления ДНК, которое подошло бы образцам хотя бы одного из пропавших безвести за последние годы людей. Тем не менее, представители ФБР выразилипризнательность за то, что их вызвали, а кроме того, подтвердили, что во взятомобразце черного месива присутствовала ДНК нескольких людей, и что все увиденноена втором этаже дома действительно напоминало отвратительную сцену убийства,хотя и произошедшего очень давно.

Наконец, спустя целую неделю после похорон Папашки, когдатетушка Куин еще не покинула постели и отказывалась есть, доводя тем самым меняи всех в доме почти до истерики, я вместе со всеми восемью Обитателями Флигеля,разместившимися в маленьких пирогах, выехал на рассвете на остров СладкогоДьявола. Мы все были вооружены – я теперь, не скрываясь, носил пистолет Папашкитридцать восьмого калибра, – а замыкали нашу экспедицию двое охранников. Снами поехал также шофер тетушки, Клем, а рядом со мной сидела Жасмин в плотнообтягивающих джинсах, с собственным пистолетом тридцать восьмого калибра,решившая лично участвовать во всем, что произойдет.

Мы взяли с собой разные инструменты, чтобы вскрыть огромнуюмогилу из гранита и золота, а я прихватил также маленькую красивую капсулу –вообще-то это была шкатулка для драгоценностей, купленная в магазинеподарков, – с намерением поместить в нее то, что осталось от Ревекки.Собрать останки можно было только совком. Другого способа не было.

Компания подобралась веселая. Аллен, заводила среди ОбитателейФлигеля, назвал нас "поисковым отрядом на пирогах", но за всеми моимиулыбками и смехом скрывался самый настоящий ужас оттого, что мы собираемсявернуть себе Хижину Отшельника.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как предупредитьучастников экспедиции о возможном риске. У незаконного обитателя Хижины хватилонаглости заявиться прямо в Блэквуд-Мэнор! Насколько они мне поверили,оставалось только догадываться.

Наконец, после сорока минут трудного продвижения по болоту,мы достигли берега, заросшего ежевикой. Перед нами, словно корабль, вылетевшийна берег, возвышался дом, а неуемная колючая глициния отчаянно пыталась егопоглотить.

Я выбрался на берег, с треском открыл банку с пивом инаблюдал за работниками фермы, которые теперь собственными глазами увидели то,о чем им рассказывали. Аллен и Клем, побывавшие на острове раньше, стояли рядомсо мной и ждали, когда утихнет волнение.

Потом я сказал, что пойду собирать останки Ревекки один. Яне хотел, чтобы на второй этаж ввалилась целая толпа.

Все тут же всполошились, тревожась за мою безопасность.

"Так и быть, Жасмин, ты вооружена и пойдешь сомной", – сказал я, но поднялся по лестнице первым и держал наготовепистолет.