-  Родственнице, —принял ее игру Нико-- Она родилась в начале шестнадцатого

зека здесь, вВильне. Ее братьями были Нико­лай Черный и Николай Рыжий, а отцом — мо­гущественныйЮрий Радзивилл. По предани­ям, она была необычайно красива. Однажды ее Увиделпольский принц Сигизмунд Август.

Они полюбили другдруга и тайно обвенча­лись.

— Почему тайно? —Сумерки наступили внезапно. Кэт совсем перестала перед собой что-либо видеть,только светлое пятно куртки служило ей маячком.

- Потому чтопольский двор не потерпел бы засилья литовского рода. Это смешало бырасстановку политических сил. Мать Сигизмунда, Бона Сфорца, предпочла бы другуюне­весту. Она уже извела первую жену Сигизмунда, поговаривали, что отравила.Барбара Боне точно не понравилась бы.

- Бона? -  вочередной раз споткнулась Кэт. Какое неприятное имя.

- Да, — Николайпротянул Кэт руку, и она снова показалась ей горячей. Неужели от всех этихпереживаний она заболевает? — Пока мо­лодой муж добивался официального разреше­нияна брак, Барбара жила вместе с братьями, которые и устроили тайное венчание, икаж­дый день писала своему возлюбленному пись­ма. Я читал, это были настоящиепослания любви. Трогательные и умные.

Кэт уже висела наруке Николая, потому что совершенно ничего не видела вокруг себя. Палка,придерживаемая безвольной рукой, во­лочилась за ней.

— Пока  Сигизмунд писал  прошения,   в Польше умер его отец, Сигизмунд Старый, и сын занял егоместо на престоле, заявив, что женат на Барбаре, и теперь уже стал добиватьсяофициального признания. Бона Сфорца всячески сопротивлялась этому, но все жеБар­бара была коронована в Кракове. Говорят, ко­роль и королева были невероятнокрасивой па­рой.

Ветка хлестнула покуртке, и этот неприят­ный режущий звук заставил Кэт вздрогнуть.

— Бона пришла нацеремонию бракосоче­тания, но предрекла молодой королеве скорую смерть. А ещепрокляла всех детей Радзивиллов, которые родятся от этого брака. Узнав об этом,Барбара впала в тоску и через год умерла. Вроде бы своей смертью она пыталасьиску­пить наложенное на ее род проклятие.

- Искупила?

Они давноостановились. Кэт всматрива­лась в светлое лицо Николая, словно молила его облагополучном завершении этой истории.

- Долгое время этобыло неизвестно. По официальной версии, Сигизмунд умер бездет­ным. На немпрекратилась династия Ягеллонов. Он глядел мимо нее. Вдалеке послышался дружныйвопль, и все стихло. Николай не обратил на это внимания.

- А Радзивиллы? —Кэт снова стало что-то смущать в их разговоре. Шум голосов то нарастал то стихал, как будто студенты где-то неподалеку решили провести ритуал вызовадревних богов. Николай отошел в сторону, стал в задумчивости гнуть веткулещины, словно примерялся, сможет ли через нее перепрыгнуть.

- Барбара умерларади любви к Сигизмунду... — медленно произнес он. — Ей был всего тридцать одингод...

- Они умерли, апотому остались счастливы. С левой стороны нарастал шорох. Кэт стала

поворачиватьсятуда, выставляя палку.

- Никакие жертвыради любви не напрас­ны? — настойчиво добивался ответа Николай.

- Но это желегенда! Шекспир тоже любил убивать влюбленных.

Николай шагнулближе. Даже сквозь куртку она чувствовала, как он пылает.

- Ты способнаполюбить? Меня? -- тихо спросил он, клонясь все ниже, но при этом не поднимаярук, словно они стали у него тяже­лыми.

Она шарахнулась,роняя палку и пряча ли­цо в ладони.

-  Кэтти... ты? —Он не договорил, сделал широкий шаг, подходя вплотную.

Она закивала,чувствуя, что готова вновь расплакаться, как сегодня днем. Но при этом рядом небыло спасительной подушки и одея­ла, в которое можно было бы закопаться, отго­родитьсяот этого чувства. И она замерла, ожи­дая своего приговора, потому что ей всееще не верилось, что этот высокий, красивый парень, умеющий рассказывать такиеистории, может ей ответить: «Да». Не верилось, что именно сейчас закончится еебесконечное одиночество. Вдруг Николай тяжело задышал, и она ис-нно ПОднялаголову. Он снова смотрел ми-Звенящий вечерний воздух, словно вы­стрелы,прорезали редкие хлопки.

— Трогательно. —Профессор выскользнул из-за кустов. Палку он держал под мышкой. -д что же ты,наследник рода Радзивиллов, не рассказываешь девушке продолжение исто­рии?

Кэт прижалась кНиколаю. Учитель шел за

ними следом? Онвсе слышал! Кто же тогда кричал там, в лесу?

— А вот этоголучше не делать! — Жицкий перехватил палку, ткнув острым концом в сто­ронуНиколая, показывая, что Кэт должна отойти. — Что же ты молчишь? -- крикнул онстуденту. — Или продолжение не настолько те­бя увлекает? Или, — он сделалвыразительную паузу, — боишься напугать девушку?

- Я как-то несразу догадался, кто ты, — глу­хо произнес Николай, не отвечая на вопросы.

Он исподлобьясмотрел на профессора, в чертах его лица проступило что-то звериное. Кэттерялась в догадках, не зная, куда кидать­ся, что говорить.

- Тем быстреенаступит развязка. — Про­фессор оперся о палку. — А вот и окончаниедушещипательной сказки. Проклятье Боны  преследовало Сигизмунда. Никакойромантической  истории не было. Он умер, кляня  жену Барбару, сделавшую егонесчастным. Он не знал, что сила проклятия уже пала на другой род. Об этомникто не подозревал, пока... Ну что, дальше расскажешь сам?

— Я думал, чтоизбавился от тебя, — быстро заговорил Николай. — Тогда, двести лет назад.Сколько вас всего? Мне казалось, я убил всех преследователей...

- Не о томговоришь! — Профессор ярост­но стукнул палкой о землю. — Все произошло из-завас, Радзивиллов, литовских выскочек. Бона не зря заклинала сына противБарбары.

- Я ничего непонимаю, -  вскрикнула Кэт, теряясь в чужих именах.

— Во всем виноваталюбовь! — Николай схватил Кэт за руку. -  Помнишь, я спраши­вал? Что ради нееможно сделать? Все! Барбара приняла проклятие на свой род, спасая люби­мого, ионо сработало через пятьдесят лет. Со­фья Слуцкая... Она была женой ЯнушаРадзивилла. Умерла во время родов. Ждали мальчи­ка. Хотели назвать Николаем,как звали недавно умершего их сына.

Кэт шарахнуласьпрочь.

- И вот оно —проклятие сбылось, — раз­вел руками профессор. — Сын, обратившись в зверя, убилсвою дорогую мамочку. И на этом род Радзивиллов по мужской линии прекратил своесуществование!

За спиной у Кэтхрустнула ветка. Она уже знала, что увидит сейчас нечто страшное, а по­этомусмотреть нельзя было ни в коем случае.

Ветка лещины ещепокачивалась, словно через нее только что переступили. Из-за куста на Кэтсмотрели волчьи глаза. Девушка   успела   ахнуть   и   попятиться.  Мелькнувшаяза ее спиной тень заставила ее, споткнувшись, упасть.