— Всё, что удалось сохранить от него, — во мне. Скажи, онмного летал?

— Да. Ник любил одиночные патрули. Любил свободную разведку.

— Он говорил с кораблём. От скуки, от одиночества… читал емусвои стихи… спорил… подначивал…

— Спорил — с кораблём? — Биг покачал головой. — Да… в этомвесь Никки.

— Не знаю, вправе ли я это говорить. Иногда мне кажется… чтоон ещё жив.

Биг кивнул:

— Пётр, ты чужой в нашем мире. Но в каком-то смысле мойколлега. Поэтому я буду откровенен. Я слышал весь твой разговор с ребятами… ипонимаю, зачем он понадобился.

Ай да юные гении. Отключили камеры.

— Ты искал оправдание. Понимаю… Значит, ты не решил, чтоделать с Зерном. И это хорошо.

Подкидывая огненный шарик на ладони, я ждал.

— Трудно было связать всё воедино, Пётр. Мой подопечный НикРимер исчез — но вернулся, пусть даже с искалеченной памятью. Поднял руку наНаставника. Попал в санаторий. Поднял бунт. Это всё возможно, но вотпротивостоять Гибким Друзьям… бежать…

Биг покачал головой.

— Когда исчез Наставник Пер — я заподозрил неладное. Из нихпришлось тянуть информацию, словно из не-друзей. Шок, большой шок длямаленькой, но гордой расы — встретить человека, превосходящего их, способногоубивать голыми руками. И однако, всё стало сходиться. Под видом Ника на Родинупроник чужой. Не принял нашу жизнь. Ушёл. Пилот, потерявший сознание,исчезнувший скаут — я складывал все эти крупицы… мне не поверили, Пётр.Всё-таки не поверили. Пер пережил тяжёлый кризис, он мог захотеть уединения.Пилоту Матушка напекла голову. Скаут угнали детишки из ближайшего интерната…как раз был побег. Всё случается. Мировому Совету проще списать всё наслучайные совпадения. А я чувствовал — они связаны воедино…

— Разве Катти не рассказала обо мне? Она же видела… — Яосёкся. Нет, не могла, никак не могла подруга Ника Римера смолчать и недоложить о чужаке, принимавшем обличья Ника и Пера… И всё равно — словно явыдал её.

— Я полагал, что ты знаешь. — На миг глаза Бига сталихолодными.

— О чём?

— Катти Тамер, врач и экзобиолог… ушла.

Я вздрогнул.

Чёрная чаша в ночи. Тёмное пламя на дне её. Вспыхивающие ввоздухе песчинки… падающие звёзды… прощание…

Да нет же!

Это просто чудовищно большой крематорий. Смерть,превращённая в спектакль. Не может быть!

Лицо Катти, прижатое к стеклу транспортной кабинки. Её крик«Никки!».

Крематорий. Да. Но не только для мёртвых. Ещё и для тех, ктохочет уйти. Вот в этом вопросе Геометры проявляют потрясающую терпимость.Никаких ограждений, никаких охранников… шагай с чёрного камня навстречу огню…

«Катти Тамер, врач и экзобиолог, прощание…»

Я шёл по бесконечному пляжу. Ожесточённый, собранный,готовящийся угнать корабль и вернуться домой.

Катти шагнула в огонь.

— Так ты не знал…

Никки Ример, регрессор Геометров, спящий на дне моей памяти,проснулся и закричал. Беззвучно — только мне было дано услышать крик.

Биг обвёл взглядом детей. Сжавшихся, напуганных. Сказал:

— Вот так, ребята. Слова о свободе — красивые слова. Ивсегда можно сказать, что свободы мало, что её нужно больше… вот толькопридётся оставлять за собой горе и смерть.

— Это ваша вина.

— Моя?

— Вашей планеты… Катти, она не перенесла… того, что Никки ижив, и мёртв…

— Как легко всё у тебя получается, Пётр! Наставник Пер невыдержал и умер. Катти не вынесла и ушла из жизни. А ты — невиновен.

Ник Ример во мне затих. Сжался, затаился… цепляясь запоследние островки своей души.

— Когда я узнал, что пропавший скаут возвращается, что онпроходит над территорией интерната, что он сообщает о наличии на бортурегрессора Римера, — я понял, где тебя искать. Тебя… а не погибшего в бою Ника.Преступник возвращается на место своего преступления. Я знал — и я нашёл тебя.

— И что теперь, Биг? Нашёл. Подслушал разговор. Что дальше?

— Ты несёшь лишь горе, Пётр. Ты явился в наш мир, непрошеныйи незваный. Ещё и с… этим.

Я посмотрел на Зерно.

— Ты не станешь его использовать, — сказал Биг. Совершенноспокойно, утверждающе. — Не сможешь. Ты не из нашего мира. Тень не приходитнасильно, и это единственное, что нас спасло. Думаешь, ты первый, кто получилтакой подарок? У меня тоже было Зерно, Пётр. Знаешь, где оно? Сгорело в лучахМатушки. Я знал, что нам не нужна Тень. И я смог избавиться от этого подарка. Яведь тоже прошёл мирами Тени, Пётр. Не знаю, сколько планет увидел ты, а я былв двенадцати мирах. И все они — грязь и боль. Миры, нуждающиеся в помощи.Когда-нибудь мы сможем её оказать.

Надо же.

Ник Ример и я вместе с ним — мы лишь повторили путь Бига. Икаждый увидел в Тени лишь то, что хотел. Командор Биг — плацдармы длявмешательства, место для приложения Дружбы.

— Интернат изолирован, Пётр. Накрепко. Я пришёл один, яверю, что у тебя хватит благоразумия не сопротивляться. Да, конечно, у тебяесть свои особые возможности… Но тебе всё равно не уйти.

— А как же неправильная аксиома Рида? — воскликнул Тиль.

Биг одобрительно посмотрел на мальчика:

— Здесь следует исходить из принципа Меньшего Зла.

Ага. Я же говорил это тебе, Тиль…

— Пётр, ты сражался достойно. Но ты проиграл. Не потому, чтомы сильнее, а потому, что правда на нашей стороне. В тебе нет веры, согласен?Ты тоже не в восторге от Тени. Так что не стоит множить ошибки…

Он поднялся. Вздохнул, протянул руку:

— Отдай Зерно. Оно не принадлежит тебе, Пётр. Ты ведь всёравно не сможешь активировать Врата в нашем мире.

— Тогда чего ты боишься, Биг? — спросил я.

— Твоих ошибок. Новых жертв. Ты уже добавил зла, Пётр.Представил мальчикам свою сторону правды, свой взгляд на наш мир. Жёстко,цинично…

— Заронил зерно сомнения?

Биг не понял. Это была земная фраза, буквально переведённаяна язык Геометров.

— Теперь с ребятами придётся работать лучшим НаставникамРодины.

— Ничего, справитесь. Я думаю, у вас и детские санаторииимеются.

— Ты циник, Пётр. Подумай тогда о своём мире. Мы ведь едины,и нам всё равно жить вместе. Дружить, бороться, идти к счастью. Давай поступимтак — ты отдашь мне Зерно. Оно будет уничтожено. А мы вместе отправимся в центрДальней Разведки. Поговорим о твоей расе, о том, что мы можем дать друг другу.Не считай нас догматиками, Пётр. Вовсе не обязательно низводить ваш мир до КаменнойЭры. Мы можем…