Заметив меня, застывшего, почти лежащего на капоте, изокошка палатки выглянул продавец, пожилой щуплый кавказец.

- Я за машиной присмотрел, - сообщил он, - а то мало личто.

- Что ж вы милицию не вызвали? - сквозь стон протянуля. - Вы же видели, что они меня бьют.

- Как вызовешь? Телефона нет, сигнализации нет. Я тутодин, ночь, сам понимаешь. А их четверо. Они местные, постоянно здесьотираются. Я жить хочу, мне семью кормить надо. Мы с ними договорились, онименя не трогают, а я - их. Ты сам-то как? Машину вести сможешь?

- Не знаю, не уверен.

- Хочешь, я лавку закрою и довезу тебя до больницы? Наобратном пути попутку поймаю, здесь наших много ездит.

- Не надо...

- Почему не надо? Зачем не надо? - всполошился вдругпродавец ни с того ни с сего, наверное, вид у меня был такой, что он испугался,как бы я не помер прямо перед его витриной с бутылками и сигаретами, и решилувезти меня подальше. - Тебе доктора надо...

- Не надо, - оборвал я его уже увереннее. Мне сталочуть полегче, и я уже мог вдыхать полной грудью. - Мне тут недалеко, ты меня додома довези, а там я уж как-нибудь.

Кавказец шустро прикрыл лавочку, навесив на закрытое окошкокартонку с корявой надписью: "Технический перерыв 20 минут", и помогмне влезть в салон. Почему-то в этот момент мне даже в голову не пришло, что ясажаю за руль собственной машины совершенно незнакомого человека, который ктому же ясно дал понять и всем своим поведением, и словами, что он мне незащитник и не помощник. После пережитой боли, страха и унижения мне было всеравно. Когда же до меня дошло, что происходит, я решил, что даже если онзавезет меня в глухомань и убьет, чтобы завладеть машиной, - так и черт с ним.

Но он никуда не пытался меня завезти, вел машину строго всоответствии с указаниями, которые я ему давал с пассажирского сиденья:направо, прямо, налево, опять направо. Вот и мой дом, до него метров двестиосталось. Внезапно я переменил решение и велел остановиться. Палаточник вылезиз-за руля, попрощался и исчез.

Машина стояла перед домом Степана Федоровича, и свет во всехокнах на втором этаже горел. Стало быть, Степан с женой не спят. Увидев свет, явнезапно подумал, что у меня совсем нет лекарств, и если мне дома станет плохо,то перспективы мои выглядят весьма туманными. Степан был хорошим мужиком, подоговоренности, скрепленной материальным вознаграждением, он присматривал занашим домом и участком, когда на даче никого не было. Зачем он это делал - яникогда не мог понять. У Степана и его жены сын-бизнесмен, отгрохал родителямдвухэтажный кирпичный коттедж со всеми удобствами вместо деревянной развалюхи,денег дает, продукты возит, а они за любые приработки хватаются, как в голодныегоды. То комнаты дачникам сдают, то вот за домом берутся приглядывать.

Я посигналил, не вылезая с пассажирского места. Ни Степан,ни его жена из дома не вышли. Я посигналил снова, более настойчиво. Наконецдверь открылась, на крыльце сначала появилась нечеткая фигура, потом вспыхнулфонарь, висящий у входа, и я разглядел незнакомую женщину. Очередная дачница.

- Это вы сигналите? - донесся до меня ее голос. Женщинатак и стояла на крыльце, от машины ее отделяло метров двадцать, и говорила онагромко. Мне, наверное, так не суметь, она вряд ли меня услышит. Я высунулся изокошка и постарался напрячь голос, как только смог.

- Я. Мне нужен Степан Федорович.

- Он в Москве.

- А жена его?

- Тоже. Их сын забрал на две недели городскую квартирукараулить, пока он с семейством будет отдыхать. Может быть, я могу вам помочь?

- Да, пожалуйста...

Моя способность говорить громко и четко иссякала с каждымпроизнесенным словом, и я испугался, что сейчас хлопнусь в обморок прямо здесь,в машине. Женщина, видно, почуяла, что я нездоров, потому что сошла с крыльца ибыстро подошла к калитке.

- Господи, да вы совсем больны, - с ужасом произнеслаона, едва увидев вблизи мою перекошенную физиономию.

И тут я сообразил, что допустил катастрофическую ошибку,позволив незнакомке подойти ко мне так близко. От меня воняло мочой и дерьмом.Боже, какой стыд! Еще одно унижение, как будто мне мало того, что ужеслучилось.

- Что с вами? Давление? Сердце?

- Ничего, спасибо, - пробормотал я, судорожносоображая, что делать. Если бы я сидел за рулем, то быстро попрощался бы иуехал к своему дому. Но я сидел на пассажирском месте. Выйти? И дать ей увидетьмокрые грязные штаны, чтобы она все поняла? Нет, ни за что! Я стал неловко,превозмогая боль, перемещать свое рыхлое избитое тело влево. Получилось несразу, но все-таки получилось.

- Извините за беспокойство, - невнятно выговорил я, -до свидания.

Проехал двести метров до ворот, с трудом вылез из машины,открыл их, загнал свой "Форд" на участок и понял, что возиться сгаражной дверью у меня уже нет сил. Ничего, постоит на улице до завтра, неразвалится. Голова кружилась, и мне пришлось, прислонившись к двери, долгорыться в сумке, пока я нашел ключи от дома.

- Да вам же совсем плохо.

Голос раздался совсем рядом, настолько близко, что в первыймомент я даже решил, будто это слуховая галлюцинация и голос Степановой дачницызвучит у меня в голове.

- Дайте сюда ключи, вы сами в замок не попадете. -Теплые пальцы коснулись моей руки, забрали ключи, дверь открылась, менязаботливо перевели через порог и усадили на первый же подвернувшийся диванчик,благо в доме их было наставлено на каждом шагу. В представлении Лины именномаленький мягкий диван являл собой символ городского комфорта, и, обставляя дачу,она постаралась максимально избегать всего, что напоминало бы атмосферу"скворечника на шести сотках": здесь вообще не было ни одного старогопредмета, выживаемого из городского жилища в связи с немодностью или ветхостью,вся мебель, посуда и даже постельное белье покупалось новое, специально длязагородного дома.

- Как вы здесь оказались? - спросил я, слегкаотдышавшись и разглядывая дачницу, которая оказалась красивой крупной женщинойлет тридцати с небольшим.

- Я вас узнала, Андрей Михайлович. Степан говорил, чтовы - его сосед, показывал ваш дом, и я понимала, что вы поехали именно сюда. Явидела, что вы очень больны, и знала, что дома у вас никого нет, и случись что- вам никто не поможет. Вы, наверное, не замечаете, сколько времени у васуходит на самые простые действия. Я как раз успела одеться, запереть дом идойти.

Во как! Оказывается, в славе есть и свои плюсы, и своиминусы. Вот уж расскажет она завтра своим московским подружкам, как знаменитыйКорин явился домой обоссанный и обгаженный. Интересно, сильно от меня разит?Я-то, похоже, уже принюхался, запаха не чувствую, а как она?