Так в мою жизнь вошла Елена...

И точно так же она вошла в нее второй раз, уже сейчас, когдая снова попал в ту ситуацию, которую она назвала экзистенциальной. Снова пьяныеублюдки, ищущие, кого бы обобрать и избить. И снова острое и четкое пониманиетого, что меня сейчас могут убить. А если не убить, то, во всяком случае,унизить, заставить испытать такую душевную боль, что лучше бы умереть сразу.

- Почему ты ничего не сказала мне? - спрашивал я, непереставая обнимать ее, словно боялся, что ее снова отнимут у меня. - Ты виделаменя каждый день, ты сидела со мной за одним столом, ты все знала и молчала.Почему?

- А какой смысл говорить, если ты все равно этого непомнишь? - ее рука все время гладила меня то по спине, то по плечу. - Мало ликто что тебе будет говорить, пользуясь твоим беспамятством. Ты бы мне неповерил, ты бы подозревал, что я просто сумасшедшая фанатка, которая решилаподсуетиться и удачно втереться к тебе в доверие, а то и в постель. Ведь ты быименно так подумал, я тебя знаю.

- Да, - соглашался я, - я бы подумал именно так. Нокаково же тебе было...

Я осекся, вспомнив некоторые детали. Например, как Мимозарасплакалась и убежала, когда я сказал, что не пришел на ужин, потому что комне приехала жена. Могу себе представить, каково ей было это слышать, ведь онанормальный человек и прекрасно понимала весь подтекст сказанного. И вообще онамогла видеть, что каждый раз, когда приезжает Лина, я пропускаю или бассейн,или трапезу, а потом прихожу с таким выражением лица, какое бывает у сытогокота, нажравшегося дармовой сметаны. Уж ей-то, моей любовнице, отличноизвестно, какое лицо у меня бывает после занятий любовью. И она молча терпелаэто.

- Но зачем, милая моя? - я сгорал от стыда. - Зачем тытак мучила себя? Зачем ты вообще устроилась в этот санаторий?

- Чтобы быть рядом с тобой. А вдруг тебе понадобиласьбы помощь? А вдруг мне удалось бы стать тем детонатором, который вернул бы тебепамять? Или амнезия прошла бы, а рядом никого из близких. Так хоть я была быпод рукой. Ведь я знала, какие именно события ты забыл, и понимала, как больнотебе будет вспомнить об этом. Я должна была быть рядом с тобой в этот момент.

Да, тут она была права. Кроме нее, о моем унижении не зналникто. Я никому не рассказал. Поэтому никто не рассказал об этом мне самому,когда мое сознание, так удачно воспользовавшись аварией и травмой черепа,избавилось от неудобного воспоминания.

- Это стоило тебе больших денег.

- Я продала браслет, который ты мне подарил на Новыйгод. Этого хватило на три месяца.

- На три месяца? Но ведь ты ушла из санатория раньше...- Я вдруг вспомнил Бегемота. Он разговаривал с Еленой в парке санатория, а наследующий день она объявила, что заканчивает лечение. Что бы это значило? Мнестало муторно.

- Меня попросил твой врач, Михаил Викторович.

- О чем попросил?!

- Чтобы я уехала. Он сказал, что в ходе длительныхбесед с тобой выяснилось, что твое отношение ко мне и твои мысли обо мне как ососедке по столу мешают тебе сосредоточиться на воспоминаниях, которыенеобходимы для успеха его лечения. Что я являюсь для тебя раздражающимфактором. Одним словом, он попросил меня, чтобы я уехала из санатория.

- Ничего не понимаю! Какие мысли?! Какое отношение ктебе, если я тебя забыл? Что за бред? Ты чего-то не договариваешь?

Елена помолчала, отошла к окну.

- Я первая заговорила с Михаилом Викторовичем. Кстати,как ты его называл? Наверное, Бегемотом, да?

- Точно. Как ты угадала?

- А его никак иначе нельзя назвать. Так вот, когда язаметила, что он к тебе регулярно ходит, я выспросила у сестричек, кто онтакой, они сказали, что психоаналитик. И я подошла к нему в парке и честно всерассказала. Про то, что мы давно знаем друг друга, что у нас близкие отношения,что я специально устроилась в санаторий и что, если в ходе занятий с тобой онсочтет, что я могу быть хоть чем-то полезной, пусть только скажет, и я всесделаю. Он обещал. А потом, когда вышло интервью с тобой, он сказал, что я мешаюи ему, и тебе. Я поверила и на следующий день уехала.

Муся! Ай да Муся! Она же обещала сделать так, чтобы Мимозаисчезла с моих глаз - и сделала. Ну искусница! Ладно, об этом потом...

Я пробыл у Елены без малого пять часов, и только после того,как она накормила меня обедом, я приступил к рассказу о книге про коррупцию вмилиции и обо всех связанных с этим событиях.

- С этим надо что-то делать, - задумчиво повторилаЕлена, когда я закончил повествование о собранных материалах и поездке в Германию.

- Конечно, надо, - хмыкнул я, - кто бы сомневался. Но яхочу понять, что именно и как именно, чтобы самому себе не навредить. Ты жеработала следователем, я хочу, чтобы ты прокомментировала те материалы, которыеу меня в компьютере.

- Андрюша, я уже три года не работаю в системе, а понынешним временам это очень много, очень, поверь мне. Раньше, когда системабыла стабильной и люди сидели на своих должностях по десять лет, можно былолегко сориентироваться в ситуации, даже если ты выпадал из нее на три года.Теперь не то. Каждый день кого-то снимают, кого-то назначают, создают новыеподразделения и новые должности, меняют подчиненность. Тем более когда приходитновый министр и приводит с собой новую команду, под которую начинаетперекраивать всю структуру, чтобы всем друзьям дать по хлебной должности.Сегодня я для тебя не эксперт.

- А кто может быть таким экспертом? У тебя же навернякаостались друзья-знакомые в МВД. Свяжись с ними.

- Андрюша, - она грустно улыбнулась и ласково погладиламеня по руке, - ты же знаток человеческих душ, неужели ты не понимаешь такихпростых вещей? Когда я увольнялась на пенсию по инвалидности со страшнымдиагнозом, все быстренько забыли меня. Люди не любят чужого горя и стараются повозможности не общаться со смертельно больными. Все они уверены, что меня давноуже нет в живых. Им даже в голову не приходит, что я не просто жива, но издорова, что я полностью вылечилась. Мне будет противно встречаться с ними, аим будет стыдно смотреть мне в глаза. Я не могу переступить через себя иобратиться к ним. Тем более что прошло три года и все они уже давно поменяли идолжности, и места службы. И потом, есть сугубо деловые соображения. Если закаждым твоим шагом наблюдают, то в самое ближайшее время они поймут, что ты всевспомнил. И тогда тебе конец.

- С чего это они поймут? - удивился я. - С того, что яприехал к тебе? Так я тебя знаю как соратницу по лечению, мы с тобой за однимстолом почти три месяца сидели. Наши встречи ни о чем не говорят.

- Ни о чем, - согласилась Елена, - до тех пор, пока яне начну проявлять активность и собирать для тебя информацию. Вот тут онизабеспокоятся.