— Раз, два, три. Начали, — пробормотала Таня с печальнойусмешкой.

Москва, 2006

При регистрации Соне выдали какую-то карточку и сказали, чтоона может пройти в ланж.

— А что это такое? — спросила Соня.

— Комната отдыха для пассажиров бизнес-класса. Но вы всёравно не успеете. Посадка уже идёт.

После длинной очереди к пограничному контролю Соня очутиласьв узком пространстве перед девушкой в униформе, и тут вдруг у неё началасьпаника. Девушка долго листала её новенький загранпаспорт, внимательноразглядывала Соню через систему зеркал.

«Слишком быстро сделали паспорт и визу, — думала Соня, —сейчас окажется, что все фальшивое. Мама все удивлялась, что сразу дали годовуювизу, да ещё без всякого собеседования. Так не бывает. Кулик — проходимец,Зубов — авантюрист, я идиотка, я хочу домой, на свой диван!»

— Цель поездки? — спросила девушка.

— Меня пригласили участвовать в исследованиях по апоптозу.

— По чему? — девушка недоуменно подняла брови.

— Апоптоз — это запрограммированная гибель живой клетки, —потея и ненавидя себя, пробормотала Соня.

— Цель поездки деловая, — девушка хлопнула печать ипротянула паспорт, — счастливого пути.

«Я успокоилась. У меня всё в порядке. Нет никакогогилозоического синдрома. Такой болезни не существует. Я сама её себе придумала.Просто я впервые в жизни лечу за границу и волнуюсь. Это нормально. Господи,куда я положила паспорт и посадочный талон?»

На плече у неё висел папин портфель, перед отъездом онанашла и прицепила к нему длинный ремень. Он оказался слишком длинным, к тому жепостоянно сползал с плеча и цеплялся за концы шарфа. Шарф был новый, и курткановая, и джинсы, и свитер. Все это они с мамой купили перед отъездом, и все этоСоне теперь не нравилось, хотя вчера казалось таким красивым и удобным.

В портфеле лежал ноутбук и ещё куча всего. Мама купила ейкожаную косметичку, какую-то особенную щётку для волос, заставила взятьотдельную сумочку с лекарствами, если вдруг в самолёте заболит голова, живот,горло, ухо, начнётся насморк и кашель.

Паспорт и посадочный талон торчали из наружного кармана.

«Прекрати беситься!» — зло скомандовала себе Соня имедленным шагом направилась к парфюмерным витринам, рассеянно нюхала разныедухи, пока не перестала чувствовать запахи, хотела выпить кофе в баре на второмэтаже, но объявили, что посадка на её рейс заканчивается. Она вдруг пожалела,что не купила духи. Побежала назад, промчалась мимо парфюмерных витрин, незаметив их, испугалась, обнаружила, что бегает по кругу, и нашла ворота поднужным номером, когда там осталось не больше пяти человек.

— Пожалуйста, побыстрей, посадка заканчивается.

— Девушка, сапоги снимите. Не надо босиком, там есть бахилы.Это у вас компьютер? Будьте добры, откройте и включите.

Всё было безупречно вежливо и слегка унизительно. Пока Сонявключала и выключала компьютер, портфель выехал на ленте и, задетый лотком счьей-то шубой, упал. Содержимое вывалилось на ленту и на пол.

— Если можно, пожалуйста, быстрей.

— Извините, я сейчас.

Чтобы все собрать, надо было куда-то поставить компьютер. Наленте появился лоток с её сапогами.

— Девушка, вы всех задерживаете!

Чьи-то руки помогли ей сложить барахлишко в портфель,подняли книгу, которую она взяла читать в самолёт.

— «РИЭМБ в воспоминаниях и документах», — произнёс мягкиймужской голос возле её уха, — что такое РИЭМБ?

— Российский институт экспериментальной медицины, —расшифровала Соня, положила компьютер в портфель, села, чтобы обуться, иподняла наконец глаза.

— Спасибо большое!

— На здоровье. Давайте я подержу вашу куртку.

Перед ней был Иван Анатольевич Зубов собственной персоной.

— Есть возможность выкурить последнюю сигаретку, — сказалон, подмигнул и протянул Соне её пачку, только что поднятую с пола.

Пока они шли, пока курили в стеклянном загоне, он смотрел нанеё и улыбался.

— Я должен был вылететь позже, но в последний момент моёруководство все переиграло. Вот, лечу с вами. Чуть не опоздал на самолёт, дажесобраться толком не успел.

— Иван Анатольевич, я хотела спросить, кто-нибудь ещё изрусских биологов входит в группу?

— Должно быть, ещё двое или трое, но их кандидатуры пока неутвердили. Вы первая.

— Почему вы не пригласили Бориса Ивановича?

— Я уже говорил вам, проект засекречен, а Борис Иванович,как вы знаете, фигура публичная, много выступает по телевизору, по радио, даётинтервью и не всегда себя контролирует.

Это было правдой. Соне стало немного обидно за Бима, ноничего возразить она не могла и спросила:

— Я должна буду дать подписку о неразглашении?

Зубов одарил её очередной неотразимой улыбкой.

— Софья Дмитриевна, я ужасно не люблю говорить о делах вдороге. Знаете, иногда аэропорт, самолёт оказываются единственным местом, гдеможно отдохнуть и расслабиться. Потерпите. Скоро все узнаете. А сейчас нам ужепора.

Стюардесса указала им места в первом салоне, забрала верхнююодежду, повесила на плечики в специальный шкаф.

— Хотите сесть у окошка? — спросил Зубов.

— Да, спасибо.

Соня села, вытянула ноги.

Теперь можно отдохнуть. В ближайшие три часа она точноничего не потеряет и нигде не заблудится. Наверное, Зубов прав. В дороге лучшео делах не говорить и не думать.

Он уселся рядом, пристегнул ремень, достал глянцевыйаэрофлотовский журнал, принялся листать.

У Сони в портфеле защебетал телефон. Она долго искала его,наконец нашла.

«Софи! Софи! Софи!!!»

Это было послание не от шоколадного Пети. От Нолика.

— Пожалуйста, не забудьте пристегнуться и отключить телефон,— сказала стюардесса.

— Да, конечно.

«Нолик, я правда тоже тебя люблю! Не скучай».

Телефон пискнул и выключился.