То, что случилось в аэропорту, когда Нолик обнял её, и этоотчаянное тройное «Софи» с пятью восклицательными знаками не были для неёсюрпризом. Она понимала, многие годы Нолик её любит, потихоньку страдает иждёт, ждёт. Но она слишком хорошо его знала. Влюбиться в Нолика было совсем ужстранно, даже неприлично, всё равно что в близкого родственника.

Каждый раз, когда у Сони начинался роман, он переставалпить, стригся, брился, худел, однажды даже поставил себе фарфоровую коронку напочерневший клык. Во время самой серьёзной Сониной истории, когда она чуть невыскочила замуж за милого Петю, Нолик взял и женился, как сам потом сказал, напервой встречной. Жена его оказалась смиренным, тихим, терпеливым существом,готовым преданно обслуживать Нолика. Она не собиралась от него сбегать. Он самс ней развёлся, как только узнал, что у Сони всё разладилось, что милый Петяженился на шоколаде.

Все Сонины романы развивались медленно, неопределённо, икаждый раз у Нолика оставалась надежда.

— У тебя такой отвратительный характер, ты такая пофигисткаи разгильдяйка, что вытерпеть тебя всё равно, кроме меня, никто не сможет, —говорил Нолик.

Он был прав. Ни с кем у неё ничего не получалось. Сначала ейбыло тяжело подпустить к себе кого-то ближе расстояния вытянутой руки, онамучилась, сомневалась: а стоит ли? А зачем? Потом становилось скучно. Отношенияпревращались в рутину. Конечно, ей хотелось выйти замуж, родить ребёнка, новыбор был невелик. Мальчики её поколения, одноклассники, сокурсники, коллеги,не были мужчинами в том смысле, что умели только снисходить, дарить себя,ничего не давая взамен.

Рано или поздно возникал такой подлый подтекст: вас много, яодин, так что ты, учёная киска, не особенно выпендривайся. Не ты, так другая.Меня же с руками оторвут, вон, сколько женщин кругом, красивее тебя, моложе.

Возможно, Соне просто не везло, или слишком высокие у неёбыли требования, или правда в её поколении родилось девочек раз в десятьбольше, чем мальчиков.

Бабло, тачка, тусня, блин, короче, мат, кокаин, спа, горныелыжи, тренажёры, ботинки из крокодила. Эта категория тридцатилетних менеджеров,для кого-то симпатичная, желанная, для Сони просто не имела пола. Они её иногдазамечали, бывало, что волочились, но что толку?

Другая категория — так называемые интеллигентные мальчики.Рубашка в клеточку, порезы от бритья, постмодернистская литература, депрессии,амбиции, пафосные обиды из-за пустяка и вязкие выяснения отношений («Тысказала… я сказал… не считай меня идиотом…»). Мамины котлетки, хроническийгайморит и язва желудка с подробным описанием симптомов, подсчёт копеек заисходящие звонки, мимоза на Восьмое марта. Эти годились лишь для усыновления.

Милый Петя вначале казался ей другим, особенным. На самомделе он просто гибрид менеджера и маменькиного сынка. Но теперь какая разница?

Нолик не казался, а был другим. Как Соня болела биологией,так он военной историей. Но для неё это была профессия, а для него — странное,бесплатное хобби. В Щукинское театральное училище, на актёрский, он поступилкогда-то просто так, из куража, на спор, закончил со скрипом, теперь занималсявсякой ерундой, за копейки, а мог бы стать историком, защититься, преподавать.Тоже копейки, но всё-таки достойное, а главное, любимое дело.

Принесли напитки. Зубов поднял свой стакан с соком, опятьулыбнулся Соне:

— Ваше здоровье!

Соня машинально улыбнулась в ответ и выпила свою воду.Самолёт развернулся на взлётной полосе и стал набирать скорость.

— Нолик, Нолик, — пробормотала Соня, — нет, это невозможно.

— Что, простите? — удивлённо спросил Зубов.

— Ничего.

Соня покраснела. Она не заметила, что говорит вслух,вытащила книгу, раскрыла на заложенной странице.

«Проблема продления жизни весьма серьёзно интересовалаверхушку сталинского ЦК. На исследования не жалели средств. Мы располагаемтолько отрывочными, случайными данными о характере этих исследований. Дажерезультаты экспедиций 1932-35 годов в горные районы Абхазии под руководствомпрофессора Богомольца, профессора Петровой и академика Крутилина никогда непубликовались. Материалы по ним до сих пор не найдены. Известно, что цельюэкспедиций было изучение феномена абхазских долгожителей.

Первая волна «дела врачей» 1936-37 годов не выделяется изобщей гигантской массы политических репрессий тех лет. Между тем большое числоарестов медиков и биологов в те годы было вызвано именно обманутыми надеждами.Стареющие члены правительства и сам Сталин ждали, что учёные вот-вот изобретутдля них «эликсир молодости». Разрабатывались все новые методики, ставилосьмножество экспериментов, не только на животных.

В лаборатории поставлялись десятки и сотни приговорённых красстрелу мужчин, женщин, подростков».

Между спинками передних кресел возникла детская рожица,измазанная шоколадом. Девочка лет пяти показала Соне коричневый язык, хихикнулаи спряталась.

«В 1936-м покончил с собой руководитель секретнойлаборатории клеточной терапии Никонов А.Л. Он выбросился из окна своегокабинета, не оставив никакой записки».

— Катя, прекрати ёрзать, — произнёс строгий голос, — сидисмирно, смотри в окошко.

Но девочка опять смотрела на Соню.

— Я умею делать язык трубочкой. Вот!

— Класс! — сказала Соня. — Я так не могу.

— А ты попробуй. Хочешь научу? Если, конечно, у тебя языкподходящий. Ну-ка, покажи!

— Катя, оставь тётю в покое! — Из-за передней спинкивыглянула пожилая дама и посмотрела на Соню. — Извините, пожалуйста.

— Что вы, все нормально, — улыбнулась Соня.

— А ты какую книжку читаешь? — спросила девочка.

— Катя! — грозно крикнула дама, и ребёнок тут же спрятался.

«Лабораторию курировал майор ОГПУ Агапкин Ф.Ф., он имелвысшее медицинское образование, до революции был ассистентом профессораСвешникова М.В. После самоубийства Никонова сотрудников лаборатории сталиарестовывать одного за другим. К 1938 году все они, от докторов наук до простыхлаборантов, были расстреляны. Никаких документов не сохранилось. Майор Агапкинбыл переведён на другую работу, дальнейшая его судьба неизвестна».

Самолёт мягко оторвался от земли. Соня захлопнула книгу,стала смотреть в иллюминатор, как уходит вниз Москва, в снегу, в ночных огнях.Где-то там, между ровными цепочками фонарей, едет по трассе её старый голубой«Фольксваген», за рулём мама, рядом Нолик. Тёмные пятна подмосковных полей,лесов, там, на Долгопрудненском кладбище, свежая папина могила. А сам он где?