– Делай, что тебе сказано – или ты хочешь составитьдругим компанию в мастерской Езекиала?

Рис наклонил голову:

– Нет, миледи. Я поступлю так, как мне велено.

– Выйди вон, – сказала она.

Он еще раз глянул на меня, но закрыл за собой дверь. Вспальне вдруг стало очень, очень тихо. И в этой тишине отчетливо прозвучалшорох тетиного платья, будто шелестели сухие чешуйки большой змеи. Она отошла вдальний угол комнаты, где лестница вела к тяжелому черному занавесу. Онаотдернула его в сторону, и там открылся тяжелый деревянный стол с резнымкреслом по одну сторону и табуреткой по другую. На столе была расставленашахматная партия, увесистые фигуры вытерты столетиями прикосновений,передвигавших их по мраморной поверхности. В этой мраморной доске буквальнобыли протерты борозды, будто дороги, протоптанные множеством ног.

Возле закругленной стены большой ниши стоял деревянныйоружейный шкаф с винтовками и пистолетами. Над ним на стене висели дваарбалета. Я знала, что стрелы лежат внизу, в нижнем ящике шкафа, вместе спатронами. Рядом со шкафом висели моргенштерн – шипастый шар на цепи – ибулава. По другую сторону шкафа – два скрещенных меча. Под моргенштерном ибулавой расположился щит Андаис с ее эмблемами – ворон, сова и красная роза.Щит Эймона находился под скрещенными мечами. По обе стороны стены висели цепи скольцами для рук и ног. Над ними на крюках ожидающей змеей свернулась плеть. Надцепями для правой руки висела плеть поменьше. Я бы назвала ее кошкой о девятихвостах, но у нее их было гораздо больше, и каждый кончался железным шарикомили стальным крючком.

– Я смотрю, ты не изменила своим увлечениям.

Я постаралась произнести это небрежно, но голос меня выдал.Иногда, когда она отодвигала занавес, происходила игра в шахматы. Иногда – нет.

– Проходи, Мередит, садись. Поговорим. – Она селав кресло, перебросив трен через подлокотник, чтобы не помять. Мне она показалана табурет. – Садись, племянница, я не буду кусаться. – Онаулыбнулась, потом резко и коротко рассмеялась. – Во всяком случае, пока.

Это было самое близкое к гарантии безопасности –временной, – на что я могла рассчитывать. Я присела на высокий табурет,упираясь каблуками для равновесия. Наверное, иногда тетя Андаис выигрывалапартии просто потому, что у ее партнера спина отказывала.

Я тронула край мраморной доски.

– Отец учил меня играть на точно такой же доске, –сказала я.

– Излишне напоминать мне еще раз, что ты – дочь моегобрата. Я не собираюсь сегодня причинять тебе вреда.

Я погладила доску и подняла взгляд на Андаис, на ее вежливыенепроницаемые глаза.

– Быть может, я была бы не столь осторожной, если бы тыне говорила "Я не собираюсь сегодня причинять тебе вреда". Если бы тысказала просто "Я не собираюсь причинять тебе вреда".

Я это произнесла с интонацией полувопросительной.

– О нет, Мередит. Это было бы слишком близко к лжи, амы не лжем – впрямую. Мы можем говорить до тех пор, пока ты не начнешь думать,что черное – это белое, а луна сделана из зеленого сыра, но мы не лжем.

Я произнесла как можно ровнее:

– Следовательно, ты планируешь причинить мне вред, потолько не сегодня.

– Я не сделаю этого, если ты меня не вынудишь.

Я посмотрела на нее, наморщив лоб:

– Я не понимаю, тетя Андаис.

– Ты никогда не задумывалась, почему я для своихкрасавцев-мужчин установила целибат?

Вопрос был настолько неожиданным, что я вытаращилась на нееи так просидела пару секунд.

– Да, тетя Андаис, задумывалась.

Вообще-то уже столетиями многие голову ломали: почему?

– Много веков мужчины нашего Двора рассевали свое семявдаль и вширь. Стало много полукровок и мало чистокровных фей. Поэтому язаставила их сберегать свою энергию.

Я уставилась на нее:

– А почему тогда не дать им доступ к женщинам ВысшегоДвора?

Она откинулась на спинку, кожаные перчатки гладили резныеподлокотники:

– Поскольку я хотела продолжить свой род, а не их. Быловремя, когда я предпочла бы видеть тебя мертвой, чем рисковать, что тыунаследуешь мой трон.

Я посмотрела в эти светлые глаза:

– Да, тетя Андаис.

– Что да?

– Да, я это знаю.

– Я видела, как дворняги завоевывают Двор. Люди загналинас в подземелья, а теперь сама их кровь разлагает наш Двор. Они размножаютсябыстрее нас.

– Как мне кажется, тетя Андаис, они всегда размножалисьбыстрее. Это, я думаю, связано с тем, что они смертны.

– Эссус сказал мне, что ты его дочь. Что он тебя любит.Он еще мне сказал, что из тебя когда-нибудь получится отличная королева. Я надним посмеялась. – Она посмотрела мне в лицо. – Сейчас я не смеюсь,племянница.

Я заморгала:

– Я не понимаю, тетя.

– В твоих жилах – кровь Эссуса. Кровь моей семьи. Пустьлучше продолжится капелька моей крови, чем ничего. Я хочу, чтобы наш род жил,Мередит.

– Я не очень поняла, чей это наш, тетя Андаис?

Хотя у меня было пугающее чувство, что я понимаю.

– Наш, наш, Мередит. Твой, мой, Кела.

От упоминания в этом списке моего кузена у меня засосало подложечкой. Не так уж неизвестен у фей брак между близкими родственниками. Еслиэто она имеет в виду, то я крупно влипла. Секс – это не судьба, которая хужесмерти. Секс с моим кузеном Келом вполне может ею оказаться.

Я посмотрела на шахматные фигурки, потому что не былауверена, смогу ли не выразить этого на лице. С Келом я спать не буду.

– Я хочу продолжить нашу линию, Мередит, любой ценой.

Наконец я подняла глаза со спокойным выражением лица.

– И какова же будет эта цена, тетя Андаис?

– Ничего такого противного, как то, о чем ты, кажется,подумала. Мередит, я на самом деле тебе не враг.

– Если мне будет позволена такая дерзость, моя тетя, тыи не друг мне.

Она кивнула:

– Очень верно. Ты для меня не более чем сосуд, несущийпродолжение нашей линии.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Что такого смешного? – спросила она.

– Нет, тетя Андаис, это совершенно не смешно.

– Хорошо, тогда позволь мне говорить прямо. Я далакольцо тебе на палец прямо со своей руки.

Я уставилась на нее. На ее лице никаких коварных намеренийне читалось. Она вроде бы действительно ничего не знала о попытке моегоубийства у нее в машине.