– Чего ты хочешь, Мередит? Что ты хочешь такого, что ямогу дать тебе и что стоило бы того, о чем я прошу?

Она предлагала мне трон. Баринтусу было бы очень приятно. Амне?

– Ты действительно уверена, что Двор примет меня каккоролеву?

– Я сегодня ночью объявлю тебя Принцессой Плоти. Этопроизведет на них впечатление.

– Если они поверят, – сказала я.

– Поверят, если я им прикажу, – ответила она.

Я посмотрела на нее, в ее лицо. Она верила в то, чтоговорила. Андаис себя переоценивала. Но такая самоуверенность для сидхетипична.

– Вернись домой, Мередит, тебе не место там, средилюдей.

– Как ты мне очень часто напоминала, тетя Андаис, янаполовину человек.

– Три года назад ты была счастлива, довольна. У тебя небыло плана нас покинуть. – Она сидела в кресле, глядя на меня, позволивмне стоять над собой. – Я знаю, что сделал Гриффин.

Секунду я выдерживала ее бледный взгляд, потом не смогла. Вэтом взгляде не было жалости. Был холод, будто она только хотела видеть моюреакцию, и ничего больше.

– Ты действительно думаешь, что я покинула Двор из-заГриффина?

Я даже не пыталась скрыть удивления. Не могла же она верить,что я покинула Двор из-за разбитого сердца?

– Ваша последняя ссора была весьма публичной.

– Я ее помню, милая тетенька, но не поэтому я оставилаДвор. Я сбежала, потому что следующей дуэли мне было бы не пережить.

Она не обратила внимания. В этот момент до меня дошло, чтоона никогда не поверит в плохое о своем сыне, разве что вынуждена будетповерить, когда не останется места даже для тени сомнения. Абсолютного доказательствая не могла ей дать, а без него не могла поделиться подозрениями, не рискуя приэтом собой.

Она продолжала говорить про Гриффина, будто бы он и былистинной причиной моего ухода.

– Но эту ссору начал Гриффин. Он потребовал ответа,почему его больше нет в твоей постели и в твоем сердце. То ты гонялась за нимпо всему Двору, и вдруг он начинает тебя преследовать. Как ты добилась такойбыстрой перемены?

– Я отказала допустить его к себе в постель.

В глазах королевы даже не мелькнуло веселье – толькопристальный вопрос.

– И этого было достаточно, чтобы он стал гоняться затобой публично, как разъяренная базарная баба?

– Думаю, он искренне считал, что я его прощу. Чтонакажу немножко, а потом приму обратно. В последнюю ночь он действительноповерил, что я говорю всерьез.

– И что же ты сказала?

– Что никогда он со мной снова не будет по эту сторонумогилы.

Она смотрела на меня все так же, не мигая.

– Ты до сих пор его любишь?

– Нет.

– Но у тебя к нему есть чувства.

Это был не вопрос, а утверждение.

Я покачала головой:

– Чувства-то есть, но не добрые.

– Если ты все еще хочешь Гриффина, можешь его себевзять еще на год. Если за это время у тебя не зачнется ребенок, я попрошу тебявыбрать кого-нибудь другого.

– Я больше не хочу Гриффина.

– В твоем голосе звучит сожаление, Мередит. Ты уверена,что он – не то, чего ты хочешь?

Я вздохнула, оперлась ладонями на стол, глядя на свои руки.Я устала, сгорбилась. И очень старалась не думать о Гриффине и о том, чтосегодня его увижу.

– Если бы он мог чувствовать ко мне то, что чувствовалак нему я, если бы он мог действительно влюбиться в меня, как была влюблена внего я когда-то, я бы хотела его. Но он не может. Он не может быть не тем, ктоон есть, и я тоже.

Я посмотрела на королеву.

– Ты можешь включить его в конкурс за твое сердце, аможешь исключить. Как тебе захочется.

Я кивнула и выпрямилась, не горбясь, как какой-то раненыйкролик.

– Спасибо тебе за это, дорогая тетенька.

– Почему из твоих губ это слышится как гнуснейшееоскорбление?

– Я не хотела оскорблять...

Она махнула мне рукой, приказывая замолчать.

– Не трудись, Мередит. Особой привязанности между наминет, и мы обе это знаем. – Она смерила меня взглядом сверху донизу. –Твоя одежда приемлема, хотя не такая, как выбрала бы я.

Я улыбнулась, но не слишком счастливой улыбкой.

– Если бы я знала, что сегодня ночью меня поименуютнаследницей, я бы оделась от Томми Хилфайгера.

Она засмеялась и встала с шелестом юбок.

– Можешь купить себе полный гардероб, если тебехочется. Или засадить придворных портных за новые наряды.

– Мне и так хорошо, – ответила я. – Но запредложение спасибо.

– Независимое ты создание, Мередит. Это мне в тебеникогда не нравилось.

– Я знаю.

– Если бы в западных землях Дойл тебе сказал, что я длятебя сегодня задумала, ты бы приехала добровольно или попыталась бы сбежать?

Я посмотрела прямо на нее:

– Ты поименовала меня наследницей. Ты позволила мневстречаться со стражей. Это не та судьба, которая хуже смерти, тетя Андаис. Илиесть еще что-то, о чем ты мне сегодня не сказала?

– Подними табурет, Мередит. Не надо оставлять в комнатебеспорядок.

Она проплыла по каменным ступеням вниз, к двери в стененапротив.

Табурет я подняла, но мне не понравилось, что она неответила на мой вопрос. Что-то еще должно было произойти.

Я окликнула ее, когда она уже почти дошла до двери:

– Тетя Андаис?

Она повернулась:

– Да, племянница?

На ее лице было слегка заинтересованное, снисходительноевыражение.

– Если бы то заклинание похоти, которое ты поместила вмашину, подействовало, и мы с Галеном совокупились бы, ты бы велела убить его именя?

Она заморгала. Полуулыбка сползла с ее лица.

– Заклинание похоти? О чем ты говоришь?

Я рассказала.

Она покачала головой:

– Это было не мое заклинание.

Я подняла руку, блеснув кольцом:

– Но оно питалось силой от твоего кольца.

– Я даю тебе мое слово, Мередит, я не клала в Каретуникаких заклинаний. Я оставила там кольцо, чтобы ты его нашла, и больше ничего.

– Ты оставила кольцо собственноручно или дала егокому-нибудь положить в Карету? – спросила я.