Она улыбнулась – той самой улыбкой, которая всегдапредвещала что-то злобное и полное боли.

– И хотя бы один из выбранных тобой должен быть вдостаточной степени моим созданием, чтобы шпионить за тобой для меня. Если тывернешься в Лос-Анджелес.

Я едва сумела прошептать:

– Я должна спать с твоим шпионом?

– Да, – ответила она. Клинок чуть сдвинулся ближе,так близко, что перекрывал мне зрение, и я старалась не моргнуть, иначе остриепрокололо бы мне веко. – Тебя это устраивает, племянница? Ты невозражаешь, если я заставлю тебя спать с моим шпионом?

Я сказала единственное, что могла сказать:

– Устраивает, тетя Андаис.

– Ты выберешь сегодня себе гарем на пиру?

Глаза у меня застыли неподвижно. Но веко дергало отнеобходимости моргнуть.

– Да, тетя Андаис.

– Ты переспишь с кем-то из них до того, как улетишьобратно в свои западные земли?

Я раскрыла глаза пошире и сосредоточилась на том, чтобытолько смотреть в ее лицо, смотреть ей в лицо. Нож размытой сталью перекрывалполе зрения правого глаза, но пока я еще видела, видела это лицо, нависшее надомною нарисованной луной.

– Да.

Она убрала нож и сказала:

– Ну вот и все. Что тут такого было трудного?

Я обмякла, привалившись к стене, закрыв глаза. Я неоткрывала их, потому что не могла бы скрыть ярость, а мне не надо было, чтобыАндаис ее видела. Я хотела выйти отсюда, просто выйти, просто уйти от нее.

– Я позову Риса проводить тебя на пир. Ты, кажется,слегка взволнована.

Она рассмеялась.

Я открыла глаза, сморгнула слезы, накопившиеся от того, чтоих нельзя было смаргивать. Она шла вниз по ступеням.

– Я пошлю к тебе Риса, хотя, быть может, при этомзаклинании в карете тебе нужен был бы другой страж. Я подумаю, кого послать ктебе. – Она уже от самой внешней двери обернулась и сказала: – А кто будетмоим шпионом? Я постараюсь выбрать для тебя кого-нибудь красивого, хорошего впостели, чтобы твое задание не было слишком обременительным.

– Я не сплю с глупыми или злобными духоммужчинами, – сказала я.

– Первое не слишком ограничивает выбор, но второе...выбрать великодушного – это задача непростая. – Она вдруг просияла: – Онможет подойти.

– Кто? – спросила я.

– Мередит, ты разве не любишь сюрпризы?

– Вообще-то не очень.

– Ну, тогда я люблю. Я очень люблю сюрпризы. Он будетмоим подарком тебе. В постели он сногсшибателен – или был таким шестьдесят...нет, девяносто, кажется? – лет назад. Да, я думаю, он отлично подойдет.

Я не дала себе труда снова спросить, кто это.

– Что дает тебе гарантию, что он будет за мной следить,оказавшись в Лос-Анджелесе?

Она остановилась, взявшись за ручку двери.

– Дело в том, что он знает меня, Мередит. Знает, на чтоя способна в наслаждении – и в боли.

С этими словами она распахнула дверь и велела войти Рису.

Он посмотрел на нее, на меня. Глаза его чуть-чутьрасширились, но и все. Лицо он старательно сохранял безразличным, когда шел комне и предлагал мне руку. Я с благодарностью ее приняла. Переход к открытойдвери, казалось, занял невообразимо много времени. Я хотела выбежать и бежать,бежать. Рис погладил меня по руке, ощутив, как я вся напряглась. Я знала, что иранку на шее он тоже заметил. Имеет право гадать, откуда она там взялась.

Мы добрались до двери, потом вышли в холл. Я чуть-чутьрасслабила плечи.

Андаис сказала нам вслед:

– Повеселитесь, детки. Увидимся на пиру.

Она закрыла за нами двери, они лязгнули, а я вздрогнула.

Рис остановился было:

– Что с тобой?

Я вцепилась в его руку и потянула вперед.

– Уведи меня отсюда, Рис. Уведи поскорее.

Он не стал задавать вопросов – просто пошел дальше покоридору, уводя меня оттуда.

Мы шли тем же путем, что и сюда, но на этот раз коридор былпрямым и поуже – совсем другой коридор, Я оглянулась – двустворчатой двери небыло. Покои королевы остались где-то в другом месте. На этот миг мне ничего негрозит. Меня затрясло, я не могла остановить дрожь.

Рис обнял меня, прижал к груди. Я уткнулась в него, обхвативруками за талию. Он бережно отвел мне волосы с лица.

– Ты холодная на ощупь. Что она с тобой сделала,Мерри? – Он приподнял мне лицо за подбородок, заглянул в него. –Расскажи, – сказал он тихо.

Я покачала головой:

– Она мне предложила все, Рис, все, что только можетхотеть маленькая сидхе. Беда в том, что я в это не верю.

– О чем ты? – спросил он.

Я отодвинулась.

– Вот о чем. – Я показала на горло, на ранку, гдезасыхала кровь. – Я – смертная, Рис. Если мне предложили луну, это еще незначит, что я доживу до времени, когда положу ее себе в карман.

Он смотрел на меня сочувственно, но я вдруг четко поняла,насколько он меня старше. Лицо его было молодо, но взгляд – нет.

– Это самая серьезная твоя рана?

Я кивнула.

Он протянул руку и дотронулся до пятнышка крови. Оно даже неболело. Не слишком страшная рана. Но очень трудно было объяснить, что самаясерьезная рана – не на коже. Королева живет, отвергая правду о том, чтопредставляет собой Кел, но я это знаю. Он никогда не будет делить со мною трон:чтобы один из нас сел на трон, другой должен умереть.

– Она тебе угрожала? – спросил Рис.

Я снова кивнула.

– Ты совершенно не в себе, Мерри. Что она тебе тамговорила?

Я глядела на него, и рассказывать не хотелось. Как будто,если сказать вслух, это все станет более реальным. Но не только в этом дело. Аеще в том, что, если Рис узнает, ему это не будет особо противно.

– Есть хорошие новости и плохие новости, – сказалая.

– Какие хорошие?

Я рассказала насчет сонаследницы.

Он обнял меня крепко и сильно.

– Это же чудесная новость, Мерри. Какая же может бытьплохой после этого?

Я высвободилась из его рук.

– Ты действительно думаешь, будто Кел даст мне жить такдолго, чтобы его сместить? Это он стоял за покушениями на мою жизнь три годаназад, а тогда у него и близко не было такой серьезной причины хотеть моейсмерти.