- Я? - она грустно улыбнулась. - Я, Андрюша, подумалабы, что встретила наконец своего единственного, предназначенного мне судьбой,специально для меня рожденного и выпестованного. Я бы ни в чем его неподозревала, я просто любила бы его и радовалась, что он есть и мне повезло еговстретить. Ты не переживай, милый, я не обижаюсь, я прекрасно понимаю, что ты,с твоим характером и стилем мышления, должен был подумать именно так и никакиначе. И еще... Я хочу перед тобой извиниться.

- За что? Нашкодила? - пошутил я.

- Что-то вроде того. Ты рассказывал, что в санаториикто-то заходил в твое отсутствие в твою комнату и рылся в бумагах.

- Ну и?

- Это была я.

- Ты?! - от изумления я чуть руль не выпустил. - Нозачем?

- Хотела посмотреть твои записи. Я ведь знала, что тызанимаешься с психоаналитиком, и мне важно было понять, на каком этапеосознания себя ты находишься. Со мной и Павлом Петровичем ты это не обсуждал, тывообще не говорил нам, что потерял память и пригласил специалиста. Мне оченьхотелось помочь тебе, Андрюша, и я подумала, что, если в твоих записях найдучто-нибудь, за что можно зацепиться, я со своей стороны подтолкну тебя, твоесознание. Ты понимаешь, о чем я?

- Понимаю. Но ты сильно рисковала. А если бы я вернулсяи застукал тебя? Или кто-то из персонала тебя увидел бы?

- Не знаю, - она пожала плечами. - Я в тот момент обэтом не думала. Мне важно было тебе помочь, а все остальное не имело почти никакогозначения. В крайнем случае, прикинулась бы безумной фанаткой и наплела бычто-нибудь о том, что хотела прикоснуться к твоим вещам и подышать воздухом,которым дышит мой кумир.

- Думаешь, сошло бы? - с сомнением спросил я.

- Конечно, сошло бы. Я же все-таки не в кардиологиилежала, а в неврологии, что само по себе предполагает некоторый непорядок сголовой.

- Слава богу, одним сомнительным событием меньше, - судовлетворением констатировал я. - Но остаются еще выстрел, который пока подвопросом, и отравленный коньяк. Или это тоже твои происки, товарищ бывшийследователь?

Елена скроила страшную физиономию и заговорила специфическимвульгарным голосом:

- Не бери меня на понт, начальничек, я на себя чужогоне возьму. Что мое - то мое, а насчет выстрела и коньяка я, считай, в полнойнесознанке.

- Жаль, - я шутливо вздохнул, - а то бы сейчас одниммахом все три преступления и раскрыли бы. Так у вас на следствии говорят?

- Примерно. Андрюша...

- Да?

- Я очень тебя люблю. Пожалуйста, не забывай больше обэтом.

* * *

Наутро я встал с четким и ясным осознанием того, что мнепора уезжать. Откуда взялось это чувство? Ведь накануне вечером его еще небыло, и, даже засыпая в мягкой гостиничной постели, я строил планы насегодняшний день и предавался размягчающим мечтам об утренней прогулке и овизите к своим знакомым дамам. Мне хотелось сделать обеим что-нибудь приятное,и я вспоминал, какие товары видел в местных магазинах, и прикидывал, какиеславные и радующие душу подарки можно было бы сделать Анне и Марии.

Но утром от этих благостных мыслей не осталось и следа. Япочувствовал, что мне пора уезжать. Нет, не так... Не "пора" уезжать,а "можно". "Пора" подразумевает, что я засиделся в гостях имне нужно возвращаться к делам, которые ждут, или освободить от своегоприсутствия хозяев, у которых свои заботы. Слово "можно" несетсовершенно иной смысловой оттенок: я завершил здесь свои дела и имею правовозвращаться. Но какие дела я завершил? Я вообще и не по делу сюда приехал, вэту деревню, даже и не приехал, а пешком пришел, через лес, потому чтозаблудился. Я оказался здесь совершенно случайно. Какие у меня могут быть здесьдела? "Никаких", - твердо ответил я сам себе и отправился умываться ибриться. И пока я, водя по лицу то помазком, то бритвенным станком, смотрел насебя в зеркало, ответ пришел сам собой. Я сделал то, что должен был сделать.

Господи, но что такого я сделал? И что должен был сделать?Да, я помню прекрасно, как в первый же день начал удивляться установившимся вдеревне порядкам, правилам, законам и нравам, и остался именно потому, чтохотел понять. Может быть, ощущение завершенности возникло оттого, что я всепонял? Да нет же, ни черта я не понял! Самое любопытное, что уже на второй деньжелание понять, откуда взялись эти диковинные порядки и законы, потухло иисчезло. Я просто узнавал эти правила и принимал их как должное, переставпоминутно удивляться. Так что же, что? Что я должен был сделать?

Ответа я не знал, но определенно чувствовал: я это сделал. Итеперь могу уехать.

Я спустился в ресторан, позавтракал, предупредил портье,чтобы приготовили мой счет, пока я соберу вещи. Но внезапно передумалподниматься в номер. Какие такие у меня вещи? Я же попал сюда, заблудившись, уменя с собой был только бумажник с документами, кредитными картами и наличнымиденьгами, так он и сейчас при мне, в кармане куртки, а туалетные принадлежностия покупал прямо здесь. Не тащить же их с собой в поселок, у меня там все есть.

Портье не выказал ни малейшего удивления тем, что я уезжаюбез вещей, взял мою кредитку, через минуту протянул мне чек, который яподписал. Ну вот и все. Теперь пойду попрощаюсь со своими приятельницами ипопрошу, чтобы кто-нибудь из детей Марии показал мне короткую дорогу в поселок.Помнится, Лаки при первой нашей встрече говорила, что по короткой дороге можнодобраться до поселка чуть ли не за четверть часа.

Выйдя из гостиницы, я пошел по хорошо знакомым улицам к домуАнны и Марии, смутно ощущая в душе какие-то сомнения. Что-то я делаю не так.Или не туда иду, или не с теми мыслями, или не с тем настроением... Но ведь яиду всего лишь попрощаться перед отъездом, как и положено среди воспитанныхлюдей, особенно если они хорошо друг к другу относятся. Почему же ногибуквально отказываются идти в том направлении? Ничего не понимаю!

- Здравствуйте, - послышался у меня за спинойнегромкий, но такой знакомый голосок. Я обернулся и увидел Эсперу.

- Эспера? - удивленно воскликнул я. - Что ты здесьделаешь? Ты же почти никогда не гуляешь, все время сидишь или дома, или уМарии.

- Вы сегодня уезжаете, и я подумала, что надо показатьвам дорогу, - девочка смотрела на меня приветливо и ласково. - А то вы опять влесу заблудитесь.

Ну и скорость распространения информации в этой деревне! Ещеи получаса не прошло с того момента, как я сказал, что уезжаю, и попросилподготовить счет, а дочь Анны уже узнала об этом и даже вышла мне навстречу.Судя по тому, что она подошла ко мне сзади, а не со стороны улицы, на которойстоит ее дом, Эспера добиралась каким-то сокращенным путем, вероятно, черезпроулки и чужие сады. Спасибо Анне, она послала дочь, чтобы та показала мнедорогу. Ей ведь и в голову не пришло, что я собираюсь зайти попрощаться.Думала, наверное, что я так и исчезну, не сказав ни ей, ни Марии доброго словаперед отъездом. Да, пожалуй, теплым отношением к себе Анна не избалована. Нопочему именно Эсперу она прислала? Слабенькую и больную девочку, а не грустную,но вполне здоровую Лаки и тем более не энергичных, подвижных сыновей, Буллитаили Акси?