– А история с ожерельями маркиза Калагана – тоженавет? – проверки ради поинтересовался Сварог.

– С чьими ожерельями?

На благородном лице герцога ясно читалось, что он никогда вжизни не слышал этого имени и в глаза не видел никаких ожерелий.

Сварог мог и поверить – если бы не слышал доклада Мары, поего приказу проверившей достоверность кое-каких досье из богатейшего собранияминистра полиции… Прохвост, конечно. Редчайший экземпляр… но ведь потому ипонадобился, а? Именно потому, господа мои…

– Хорошо, меня, надо полагать, ввели в заблуждение, –сказал он, откровенно ухмыляясь. – Покажите, что вы там сочинили…

Почерк у герцога был невероятно разборчив и четок – каку коронного писаря с двадцатилетним стажем. Сварог перелистнул несколькостраниц, потом вчитался.

Он старался сохранять бесстрастное лицо (чтобы этот прохвостне понял, насколько он королю нужен), но в глубине души понимал, что лучшегосотрудничка и не сыскать. Лемар на лету ухватил его идею, черновые наброскинасчет Ордена Возрождения Трех Королевств, врученные Сварогом отправленному наСтагар полицейскому чиновнику. И поработал с ними так, словно всю жизнь служилв ЦК КПСС. Правки после него не требовалось, все продумано до мельчайшихдеталей – устав Ордена, чья благородная деятельность направлена на благороднейшиецели; система партийного… тьфу ты, орденского руководства, расписанная погородам, округам и провинциям, завершенная, стройная и толковая; отличительныезнаки и символы, награды в трех металлах, почетные цепи к ним – сам Сварогдо этого не додумался, как и до нарукавных нашивок, означающих орденскийстаж, – ежемесячные собрания, годичные Большие Советы (слова «партийныйсъезд» герцог попросту не знал, иначе, несомненно, употребил бы); кандидаты иполноправные члены, взыскания и поводы к таковым… И все это набросано наколенке, в плавании, в неудобной повозке?! Вот это сотрудничек! Тошнит от него,и повесить так и подмывает – но ведь незаменим! Беглые наметки Сварогапревратились в нечто законченное, заслуживающее претворения в жизнь с завтрашнегоже дня…

– Ну что же, – сказал он, вставая. – Вам сообщат овашей дальнейшей судьбе, любезный герцог…

В коридоре терпеливо ждал министр полиции. У его ног, виляяхвостом, сидел здешний курьез, порожденный самодурством покойного Конгера,желавшего чем-то изощренно унизить свое дворянство: серый с черными крапинамиохотничий пес, волею короля носивший дворянское достоинство (подкрепленное, какполагается, гербом, выгравированном на золотом ошейнике). Рядом с каменнымлицом стоял лакей, коему вменялось в обязанность ухаживать за четвероногимлауром и по мере понимания исполнять все его желания, кромеодного-единственного: у хвостатого дворянина не должно было родиться потомства(именно такое соломоново решение принял недавно Сварог, решивший сохранитьжизнь безвинному песику, но не доводить ситуацию до абсурда – ведь, если судитьс точки зрения незыблемых геральдических правил, все щенки, родившиеся бы отоблагодетельствованной дворняги, автоматически получали благодаря отцу то жедворянское достоинство – ведь он не мог в членораздельных словах лишитьпотомство благородного звания, а следовательно…).

Рассеянно потрепав по голове блохастого дворянина, Сварог вответ на вопросительный взгляд министра полиции решительно произнес:

– Верните ему, пожалуй что, гражданский чин. И только.Не стоит его баловать сверх меры, будем держать в черном теле. Чтобы поработалкак следует… Я бы его с удовольствием повесил, с каким бы удовольствием…

– Я вас прекрасно понимаю, государь, – проникновенносказал министр полиции. – Но, вы сами убедились…

– Сволочь редкостная, – с чувством сказалСварог. – Но каков сотрудничек… Между прочим, поручите ему составитьпарочку манифестов для Вольных Маноров в добавление к уже имеющимся. И… –оглянувшись на слугу, он взял министра под локоток, отвел его подальше. –И пусть сочинит что-нибудь убедительное для той области Святой Земли, чторасположена по нашу сторону Рона. Чует мое сердце, наши лихие генералы вскоресгоряча и туда вломятся, а у меня, рассуждая по-государственному, нет никакогожелания их останавливать. К чему? Устье Рона будет в наших руках, астолица на другом берегу реки окажется под прицелом наших орудий, после чегоони станут гораздо сговорчивее… Пусть этот прохвост извратится, насколькоумеет.

– Будет сделано, государь! Гонец от Фалека отдохнул и рветсяк вам…

…Бравый лейтенант Синих Егерей вскочил ему навстречу,щелкнув каблуками так, что эхо отразилось от высоченного, в золотой лепнинепотолка. Выхватил из-за отворота мундира толстый засургученный пакет и, четкимжестом выбросив руку, протянул его Сварогу, звенящим от возбуждения голосомотчеканил (несомненно, заранее предвидя, что ждет такого вестника):

– Государь, полковник Фалек докладывает, что убеждениеПограничья завершено! Гарнизоны находятся во всех столицах вольных ярлов инаиболее крупных населенных пунктах, редкие очаги сопротивления погашены, мыполностью контролируем эту провинцию! Последним было занято княжество Рут – воттам нам пришлось немного повоевать…

– Рут? – спросил Сварог, вертя пакет и хмурясь при воспоминаниях.

– Так точно, ваше величество! Тамошний князь, вздорный юнец,пытался организовать конную контратаку. Наша «волчья сотня» их вырубила начисто– там и была-то горстка… Полковник отдал приказ похоронить князя согласнорыцарским правилам ведения войны, что и было незамедлительно выполнено… Другихэксцессов не последовало, население приведено к полному повиновению…

Его усатенькое лицо было ревностным до глупости. Сварог егоне видел сейчас – перед глазами стоял забавный светловолосый юнец, почти мальчишка,всерьез намеревавшийся броситься со своим крохотным отрядиком против ГлазСатаны. Именно от него Сварог впервые услышал о пророчествах Таверо и СеромРыцаре. Именно о нем Сварог тогда подумал: из таких получаются отличныесолдаты… если не убьют в первом же бою.

Что ж, так и вышло. Жизнь не успела обтесать вихрастогоромантика…

Душа была полна стыда и тоски. Он никогда не думал, чтозапущенный его волей неумолимый механизм однажды прокатится шипастыми колесамии по таким вот мальчишкам…

«Но ведь этот юнец ничего не успел сделать! – пыталсяуспокоить его кто-то умудренный жизнью, знающий все ее тяжелыесложности. – Он только болтал языком и картинно хватался за меч! И ничегобольше. Он мешал грандиозному предприятию, направленному на благородные цели.Его, несомненно, уговаривали сначала по-хорошему, Фалек кропотливо выполнялинструкции, и перед его войсками всегда шли увещеватели с манифестами! Кто емумешал сложить оружие, не болтаться под ногами? Независимость Рута, котороймальчишка так гордился, смешна и нелепа! Он сам виноват, сам, сам!»

У собеседника, существовавшего лишь в сознании Сварога, былолицо герцога Лемара – Сварог отчего-то знал это совершенно точно. Жгучий стыд итоска никак не проходили, и Сварог, спохватившись, повернулся к не повинному нив чем лейтенанту, пожалуй, ровеснику князя: