– Emet, emet, emunah![206]Абракадабра! Абракаамра!

Вылезшее из стены нечто, с виду, как глиняный истукан, былов общих чертах человекообразно, на месте головы, однако, между плечами былатолько незначительная выпуклость.

Ниже, чем человек среднего роста, толстое и пузатое, какбочка, шагало на коротких, похожих на бочки, ногах, грубыми лапищами касаясьземли. На глазах Рейневана лапы сжались в кулаки, большие, как ядра длябомбарды.

«Голем,[207] – подумал он, – этоголем. Самый настоящий голем, легендарный голем из глины, мечта чародеев.Мечта, страсть и мания Радима Тврдика из Праги. Эх, нет здесь Радима… Не можетэто увидеть…»

Голем зарычал, а скорее затрубил, как чудовищнаяокарèна.[208] Сбившуюся в воротах магдебургскую хевруохватил панический ужас, казалось, что тревога парализовала головорезов, лишилаих власти над ногами. Они были не в состоянии убегать, когда голем бежал к нимшатающейся трусцой. Они даже не защищались, когда он напал на них, ровно иметодично гатя и лупя кулачищами. Крик, ужасный крик распорол ночной воздух надЯвором. Это продолжалось недолго. Наступила тишина. Только шипело горящее маслов лужах.

Со стен около ворот медленно стекала густая, перемешанная смозгами кровь.

* * *

Взошло солнце. Глиняный голем вернулся в дыру в стене истоял там невидимый, слившись с фоном.

– И был я мертвый, и вот я живой, – с грустьюсказал Майзл Нахман бен Гамалиэль. – Ну и пролилось крови! Много крови. Дабудет мне это прощено, когда наступит День Суда.

– Ты спас невинных, – Рикса Картафила де Фонсекадвижением головы указала дородную женщину, обнимающую и прижимающую к себечерноволосых девчонок. – Ты защищал жизни самых дорогих, ребе, от тех,которые хотели причинить им вред. Сказал Господь: «Помни, что сделал Амалек вдороге, когда ты вышел из Египта. Сотрешь имя Амалека из-под неба». Ты стер.

– Стер, – глаза еврея заблестели, но тут же сноваугасли. – А сейчас что? Снова всё бросить? Снова к другим дверям цеплятьмезузу?[209]

– Это по моей вине, – проворчал Тибальд Рабе. –Это я навлек на тебя неприятности. Из-за меня теперь…

– Я знал, кто ты, – перебил его МайзлНахман, – когда давал тебе убежище. Я поддерживал твое дело из-заубеждений. Осознавая, чем рискую. Что ж, бегство и скитание – это для нас неново…

– Я не считаю, что это так уж необходимо, –обозвался Рейневан. – Мне кажется, что местные жители, убирая трупы,оценили происшествие достаточно однозначно. На тебя напали, чтобы ограбить, аты защищался. Никто, скорее всего, в Яворе не обвинит тебя в этом. И никто небудет тебя беспокоить, когда ты останешься.

– О, святая наивность, – вздохнул МайзлНахман. – Святая и добрая. Как твое имя? Рейневан?

– Его зовут Рейневан, так точно, – встрял ТибальдРабе. – Я его знаю и ручаюсь…

– Ай, что ты мне ручаешься? Он поспешил на помощьеврею. Нужны ли мне лучшие ручательства? Эй! Что там с твоей рукой, девушка?Той, с перстнем цадика Халафты?

– Три пальца поломаны, – холодно ответилаРикса. – Мелочи. До свадьбы заживет.

– До какой свадьбы? Да кто тебя возьмет? Старая,языкастая, характер вспыльчивый, готовить тоже не умеешь, спорю на что хочешь,хоть бы на свой собственный талит.[210] Дай сюда руку, шикса.[211] Jehe sz’meh raba mewarah l’alam ul’almej almajja![212]

На глазах изумленного Рейневана пальцы Риксы выпрямились,опухлость мгновенно исчезла, бесследно рассосались синяки. Девушка вздохнула,пошевелила ладонью. Рейневан покрутил головой.

– Ну и ну, – медленно промолвил он. – Ямедик, ребе Майзл, не чужды мне и artes magicae. Но чтобы так гладко вылечитьполоманные суставы… Я чрезвычайно удивлен. Интересно, где этому можнонаучиться?

– У меня, – сухо ответил ребе. – Когда у тебябудет свободных семь лет, заскочи. Не забудь сначала сделать обрезание. Атеперь, как говорил царь Соломон царице Савской, перейдем к делу. Вы хотели отменя информации. Тогда введите меня в курс дела.

Рейневан кратко изложил суть дела. Майзл Найхман выслушал,кивая бородой.

– Ясно, – сказал он. – Понимаю. И думаю, чтосмогу помочь. Потому что я слышал про похожий случай.

Он засунул палец в нос, ковырял долго и самозабвенно, делаявид, что не замечает, как Рейневан закипает от нетерпения.

Наконец выковырял, посмотрел. И снова заговорил.

– Такие случаи, – заявил он, – это всегдавозможный гешефт, ни на чем так хорошо не зарабатывают, как на информации. Этослучилось в Легнице. Шесть лет тому. Панна Вирида Горниг, дочь купца, связаласьс аптекарем, которого звали Галонзка. Вопреки отцу, который обещал ее рукукому-то другому. А у того другого были якобы связи с Инквизицией, со СвятойКурией. И панна Вирида внезапно исчезла.

– На аптекаря Галонзку, – продолжил еврей, –донесли, обвинили в ереси, поэтому он вынужден был бежать из Силезии. За годдело улеглось, а Вирида вдруг нашлась, очень сокрушенная и очень послушная,будто она побывала в монастыре. Послушно вышла за того, кому ее обещали.