Дом на Речной был видный, но строгий, лишенный всякихукрашений, напоминал небольшую крепость. Доступ защищала стена, а широкийарочный навес укрывал кованые ворота, оснащенные латунной колотушкой ималюсеньким окошечком. Рикса схватилась за колотушку и энергично заколотила.Через минуту окошко отворилось.

– Ну? – послышалось изнутри.

– Шалом, – поздоровалась Рикса. –Путешественник по делу к многоуважаемому Майзлу Нахману бен Гамалиэлю.

– Нету.

– Я Рикса Картафила де Фонсека! – В голосе девушкинеожиданно появились угрожающие нотки. – Передай это раввину, слуга. Еслиего нет, пусть он мне об этом сам скажет.

Снова пришлось ждать несколько минут.

– Ну?

– Ребе Майзл Нахман бен Гамалиэль?

– Не знаю такого. И нет его дома.

– Мы не займем много времени, ребе. Впусти нас,пожалуйста. Нам нужна только информация.

– Ну? А что вам еще нужно? Может, наличных? Может, женадолжна вам приготовить gefilte fisz?[200] Может, хотитевыспаться и опочить? Идите вон, гои.

– Ребе…

– Не идут? Хотят, чтобы их благословили? Шмуль! Принесигаковницу!

– Ребе Майзл, – Рикса понизила голос, приближаясжатый кулак к окошку. – С гаковницей советую быть осторожно. Я РиксаКартафила де Фонсека. Я ношу перстень цадика Халафты.

– Ойвэй! – донеслось изнутри. – А я царьСоломон. И у меня есть перстень для запечатывания джинов в кувшинах. Идите вон,провокаторы.

– Не называй меня провокаторкой, ребе, – зашипеладевушка. – Я Рикса Картафила де Фонсека. Не верю, чтобы ты не слышал обомне.

– Ну? Может, слышал, может, не слышал, – ответилчуть мягче голос из-за ворот. – Время такое, что нельзя верить ни глазам,ни ушам. Чего уж говорить про слухи. Вы идите в город. Вы увидите, что тамготовится. Вы посудите: разве может в такое время еврей открывать двери? Хотьбы еврей что-то о ком-то и слышал? Нет, девушка с перстнем цадика Халафты.Неумно открывать дверь, если снаружи одно зло. Идите и увидите. Сами убедитесь.Ой, если б у вас была дверь, вы бы тоже не открыли.

Улицы Явора казались странно обезлюдевшими. И тихими. Ввоздухе, кроме привычного смрада гнили и падали, висело что-то неописуемо злое,что-то, что поднимало волосы дыбом на голове и ползало мурашками по спине.Что-то, что заставило большинство жителей города предусмотрительно остатьсядома.

Рикса была здесь как дома. С рынка она повернула в переулок,в котором большая и красочная вывеска указывала дорогу к трактиру «Под солнцеми месяцем». Здесь, в отличие от того, что было снаружи, людей было много,прямо-таки давка. Точнее сосчитать было невозможно, однако Рейневан прикинул,что корчму оккупировало добрых сто человек. К тому же все говорили, все что-торассказывали, в голове шумело от монотонного гама.

Рикса внимательно осмотрелась, быстро переместилась всторону угла, где, опуств усы в бокал, сидел седовласый мужчина в фетровойшляпе с надорванными краями. Девушка подсела, толкнула его локтем.

– Панночка?

– Привет, Шлегелгольц. С самого утра уже в корчме?

– Душа болит, – вытер усы седовласый. – Надо,надо утолить… Страшное время… Страшное…

– Что происходит?

– Ужасные вещи происходят. Придется нам всем помереть…Нет спасения от заразы, нет…

– В чем дело?

– Дня так четыре тому, – Шлегелгольц сделалбольшой глоток пива, – из колодца около Святого Мартина свиную головувыловили, с полностью ободранной кожей. И сразу после этого у Кунцевой, женыпекаря, дитё померло. Значит, воду заразили. Моровой чумой. Подбросили нам вколодец зачумленного кабанчика.

– Кто?

– Кто, кто. Известно, кто. Вот и собрался народ,советуется. Сами видите, панночка.

– Вижу, – подтвердила Рикса, указывая на мужчину влатанной куртке, который как раз вылез на скамью и с высоты давал знатьсобравшимся, чтобы были любезны утихомириться. – Тот тип и его компания,кто такие?

– Чужие. Недавно приехали. Странные какие-то люди.

– Я вижу, – крикнул человек в латаннойкуртке, – яворянам можно не только в кашу дуть,[201] но ив похлебку плевать. Это так дух упал у здешнего народа? Ваши отцы в 1420немного жидов погромили,[202] вам бы полностью покончить сними, ни одного не оставить. А вы что? Они вам колодцы травят, а вы сидите ипиво дуете? Что вы еще проклятым пархатым позволите? Чтоб они вам, как вБудзишине, из церкви облатку украли и осквернили? Чтобы с ваших детишек кровьспускали, как это в Сгожельце случилось?

– А может, – встал второй, с кучерявой, как овечьеруно, шевелюрой, – подождете, пока гуситы придут, а евреи им ночью воротаоткроют, как в прошлом году они во Франкенштейне сделали? Что, вы не зналиэтого? Может, вы не знали и того, что израилиты хотели принести гуситам вжертву Клодзк, разжигая пожар в городе? Вы не знали, что Юда давно с чешскимкацером в сговоре? Разве не говорил вам этого священник на проповеди? Чтосуществует заговор евреев и гуситов? Что? Не говорил? Так вы к немувнимательнее присмотритесь, яворяне, к вашему пастырю. Присмотритесь, что онделает, прислушайтесь к тому, что он говорит. Есть достаточно отступников исреди церковников, не один из них поддался нашептываниям сатаны. Если узнаете,что с вашим священником что-то не так, донесите! Тут же донесите властям!

Время от времени кто-нибудь из яворян вставал, крадучись,пробирался к выходу. Лица других не выявляли большого задора.

Ораторы заметили это.

– Вы трусы и мямли! – крикнул латанный. – Навас самих стоило бы донести! Потому что, если кто не против евреев, тот, видно,сам с дьяволом заодно, сам как еврей! Евреи, говорю, преданы злым силам! Этовражья рука Иуды отталкивает христианина от истинной веры. Как вы думаете, былбы Гус, если бы не было еврея? Кто, как не еврей, подговоренный дьяволом,подстрекает чехов к ереси? Та пакостная гуситская секта ничему иному, ноТалмуду подражает! А на Кабалу опирается!