– Есть, – тихо сказал Чирне. – Пунктуально! Итам, где договорились. Люблю таких. Но видимость может быть обманчива. ГосподинГаэтани, останьтесь позади и будьте начеку. Господин Ностиц, присматривайте зародственником. Остальные – за мной!

Впереди, в ритме шага коня, заплясал фонарь. Приближалисьтрое верховых. Один, словно кукла, закутанный в тяжелую, просторную, укрывающуюкруп лошади шубу, и двое арбалетчиков, таких же, как стрелки Чирне, одетыхкое-как, но с металлическими воротниками и в бригантинах.

– Господин Хайн фон Чирне?

– Господин Гануш Трост?

– Люблю точно держащих слово, – потянул носомчеловек в шубе. – Вижу, наши общие знакомцы не преувеличивали,порекомендовав нам вас. И охарактеризовав. Рад видеть и доволенсотрудничеством. Думаю, можно двигаться?

– Мое сотрудничество, – ответил фон Чирне, –стоит сто гульденов. Наши общие знакомцы не могли упомянуть об этом.

– Но, разумеется, не авансом, – фыркнул человек вшубе. – Вы, надеюсь, не думали, господин, что я на это соглашусь. Я –купец, человек дела. А в нашем деле так: сначала услуга, потом оплата. Вашауслуга: безопасно переправить меня через Серебряный перевал до Брумова.Сделаете – будет заплачено. Сто гульденов до последнего геллера.

– Лучше, – многозначительно подчеркнул Хайн фонЧирне, – чтобы так оно и было. Конечно, господин Трост, лучше. А нателегах-то что везете, если можно спросить?

– Товар, – спокойно ответил Трост. – А какой– мое дело.

– Ясно, – кивнул Чирне. – Впрочем, мне этознать ни к чему. Мне достаточно и того, что товар ваш не хуже тех, которымипоследнее время торговали другие. Фабиан Пфефферкорн. И Миколай Ноймаркт. Обиных умолчу.

– Может, и правильно сделаете. Слишком уж много мыболтаем. А пора бы в путь. Зачем на распутье выстаивать, лихо искушать?

– А и верно. – Чирне развернул коня. – Ничегомы тут не выстоим. Дайте знак, пусть трогает. А что до лиха, то не бойтесь. Толихо, что последнее время так свирепствует в Силезии, имеет привычку с ясногонеба бить. В самый полдень. Воистину, как говорят попы, daemonium meridinum,демон, который уничтожает в полдень. Вокруг нас, извольте заметить, теменькромешная.

Купец подогнал коня, сравнялся с вороным раубриттера.

– На месте демона, – заметил он немногопогодя, – я изменил бы привычки, поскольку они стали слишком уж известнымии предсказуемыми. Кстати, тот же самый псалом упоминает и о темноте. Помните? Negatioperambulans in tenebris.[289]

– Знал бы, – в угрюмом голосе Чирне прозвучалавеселая нотка, – что вы в таком страхе, то повысил бы ставку. До полторысотен гульденов самое меньшее.

– Уплачу, – сказал Трост так тихо, что Рейневанедва расслышал. – Сто пятьдесят гульденов в руки, господин Чирне. Когдабезопасно доберемся на место. Потому как и верно, я жутко боюсь. Алхимик вРацибуже составил мне гороскоп, ворожил по курьим кишкам… Получилось, чтосмерть кружит надо мной…

– Вы верите в такие шутки?

– До недавних пор не верил.

– А теперь?

– А теперь, – сказал купец, – бегу изСилезии. Умной голове два раза не повторяют. Не хочу окончить жизнь, какПфефферкорн и Ноймаркт. Уезжаю в Чехию, там меня не достанет никакой демон.

– И верно, – подтвердил Хайн фон Чирне. – Тамнет. Гуситов даже демоны боятся.

– Выезжаю в Чехию, – повторил Трост. – А вашедело сделать так, чтобы я туда добрался. Безопасно.

Чирне не ответил. Телеги тарахтели на выбоинах, скрипели осии ступицы.

Они выехали из леса на открытое пространство, здесь было ещехолодней и еще туманней. Услышали шум воды на камнях.

– Вэнжа, – сказал Чирне. – Речка Вэнжа.Отсюда до перевала неполная миля. Хооо! Погоняй! Погоняй, погоооняй!

Под подковами коней и обручами колес застучали и заскрипелиокатыши, вскоре вода заплескалась и вспенилась у конских ног. Речка была неочень глубокая, но стремительная.

Хайн фон Чирне неожиданно остановился посередине брода,замер в седле. Вителодзо Гаэтани повернул коня.

– В чем дело?

– Тише. Ни слова.

Увидели они раньше, чем услышали. А увидели белые брызгиводы, пенящейся под копытами лошадей, несущихся на них по руслу Вэнжи. Толькопотом заметили фигуры наездников, увидели плащи… развевающиеся на манерпризрачных крыльев.

– За оружие! – рявкнул Чирне, выхватываямеч. – За оружие! Арбалеты!

В них ударил ветер, резкий, дикий, воющий, режущий лицовихрь. А потом ударил сумасшедший крик.

– Adsumus! Adsumus!

Щелкнули тетивы арбалетов, запели болты. Кто-то крикнул. Ачерез мгновение конники налетели на них в розбрызгах воды, навалились, какураган, рубя мечами, сваливая и коля. Заклубилось, ночь вспороли крики, вой,грохот и лязг железа, визг и ржание коней. Фричко Ностиц рухнул в реку вместе слягающимся конем, рядом свалился зарубленный армигер. Кто-то из стрелков взвыл,вой перешел в хрип.

– Adsuuuumuuus!

Удирающий Гануш Трост повернулся в седле, завопил, видя засобой ощерившуюся конскую морду, а за ней черную фигуру в капюшоне. И это былопоследнее, что он увидел на земле. Узкое острие меча угодило ему в лицо междуглазом и носом, с хрустом вонзилось в череп. Купец напружинился, взмахнул рукамии рухнул на камни.

– Adsuuumus! – торжествующе рявкнул черныйнаездник. – In nomine Тио![290]

Черные наездники хлестнули коней и ринулись во мрак. Но невсе! Хайн фон Чирне кинулся за ними следом, спрыгнул с седла, схватил одного,оба покатились в воду, оба одновременно выхватили мечи, оружие засвистело и созвоном ударилось одно о другое. Они бились яростно, стоя по колено в пенящейсяводе речки, снопы искр сыпались с клинков.