и брату. Мне нужно было сказать эти слова, даже если они никогда их больше не услышат. — Простите меня, пожалуйста. Но я не виновата, никогда не была виновата. Я была маленькой девочкой. Несмышленой принцессой Элизой, я бы никак не смогла вас спасти. Никак. Попытавшись убежать от Корнелиуса, постучаться в зал, где вас не стало, где вас у меня отобрали, я была бы давно мертва. Я нужна была Арденту, хотя на тот момент вряд ли от меня была польза. Потерянный подросток, не знающий, что ему делать с людьми, которые доверили ему свои жизни. Папа, Мама, Ник, я не виновата. Я больше не виню себя. — Слезы бежали по щекам, это были слезы освобождения, освобождения от вины, которая терзала меня все эти годы. — Я любила вас, люблю и всегда буду любить, чтобы не случилось.

После этих слов меня увлекла тьма, но я понимала еще один этап был пройден.

* * *

Спустя какое-то время тьма рассеялась, я стояла на ногах, но боялась открыть глаза, опасаясь картины, которая должна сейчас открыться передо мной. Металлический запах крови я узнала сразу же, не могла не узнать. Что-то заставило меня все-таки распахнуть ресницы, и очередная дрожь пробила мое тело. Видимо, здесь она мой постоянный спутник.

Я находилась на знакомой мне главной площади Ценисы, знала, что, если поднять взгляд выше, можно увидеть с этого места дворец. Однако сейчас меня волновало другое, столица была полностью разрушена, дома превратились в руины, а около моих ног лежали мертвые жители. Крови уже на них не было, будто со дня их смерти прошло много времени. Оцепенение продолжалось долго, я не могла пошевелиться с места — просто стояла и смотрела. Слез не было, во рту было сухо, а сердце будто замедлилось, стремясь сравняться темпом с тысячью сердец.

Я не знала, что мне надо делать, но осознавала, что это моя вина. Это я не смогла правильно распорядиться властью и погубила королевство. Все, те усилия, что мои предки вложили в Ардент погибли вместе с людьми. Шок прошел, перерастая в возможность двигаться, и глаза наполнились вновь слезами.

Я медленно, стараясь никого не задеть, проходила мимо, смотрела на погибших и горько плакала. С каждым новым человеком, я будто теряла частичку своей души, делилась тем, что могла отдать.

Вот, лежит мужчина, его голова как-то неправильно повернута, а глаза открыты и залиты полностью черным. Одежда не совсем бедная, видимо при жизни был каким-то купцом или торговцем.

Вот, старая женщина, руки которой зажаты на шее, будто она задыхалась, прежде, чем покинуть этот мир. На ней накинута шерстяная шаль, а под шалью скромное коричневое платье.

Вот, юноша, лет шестнадцати, из его груди торчит меч, пронзивший сердце, остановив его навсегда. Может быть, парень хотел стать военным в будущем, но уже никогда не встанет с этого места.

Вот, женщина, судя по ее округлившемуся животу, она ждала прибавления, правая рука отсутствовала, а ее лицо обезображено, будто ее вырвали из пасти нечисти. Она никогда не увидит своего ребенка, не подержит его на руках. А малыш или же малышка никогда не увидит этот свет, не почувствует материнской любви, не сможет поиграть с детишками, не научится читать…

И людей было бесконечно много, ноги гудели от усталости, я ходила от рассвета до заката, казалось несколько суток, не садясь, не отдыхая. Я стремилась попрощаться с каждым, кто доверил мне свои жизни и, кто в этом сильно ошибся, ведь я не смогла оправдать их надежды.

Маленькая королева Элиза…

«Да какая я королева, так одно слово.»

Кого-то держала за руку, кому-то шептала молитвы, кому-то просто закрывала глаза. Время текло, затягивая меня в спираль вечности, не отпуская, желая похоронить тут. Я уже и сама хотела остаться, сознание постепенно расплывалось, я медленно сходила с ума. Пустота обволакивала внутренности, зарождая долгожданный покой.

Все резко изменилось, когда я проходила мимо смутно знакомой девушки, которая сидела, прислонившись к бордюру фонтана, затылок был весь в крови. Она еще текла, давая надежду, что для нее еще не все потеряно. Я присела на корточки перед ней, и воспоминания озарили голову. Жози. Дерзкая девчонка из таверны, в глазах которой я раньше увидела одновременно какой-то бунт и заботу. Тут она схватила меня за руку и зашептала так тихо, что пришлось едва ли не прижимать ухо к ее рту, чтобы расслышать.

— Ты не сможешь сейчас что-то изменить здесь. — Сказала она и буквально через мгновение стала похожа на всех остальных.

Моя голова отчаянно не хотела работать и анализировать то, что сказала Жози. Однако я знала, что это была какая-то подсказка. Но мое сознание упрямо не желало бороться. Время протекало, последние сутки я провела уже в сидячем положении, двигаться совершенно надоело, глаза слипались. Я хотела остаться навеки здесь, не думать, не жалеть, не плакать. Закрыть глаза навсегда.

«Здесь!» — Мысль осветила меня на последнем дыхании, разгадка была так близка.

Я, пересилив себя, открыла глаза. Встать уже не получалось, но хотя бы могла прямо смотреть и, что главное, говорить.

— Я вернусь в Ардент и поборюсь за свой народ, чтобы стать достойной, чтобы никогда больше такого не видеть. Обещаю. Я заслужу веру и доверие своих людей. Я больше не боюсь ответственности, я смогу возглавить свое королевство. Смогу стать настоящей королевой. — Мой голос отдавался эхом в ушах, моя клятва наполняла жизнью все вокруг, освещая ярким светом настолько далеко, насколько я могла видеть…

* * *

— Беги, дитя, я их задержу. Спасайся. — Прошептал Корнелиус.

— Нет, пожалуйста, бежим со мной, я не справлюсь. — Слезы пеленой застилали глаза.

Я не могла, не хотела расставаться с дедушкой, но, когда Валериан разрезал острием своего клинка ветви, времени на раздумывания больше не оставалось.

— Ну же! — Крикнул дедушка. — Я позже найду тебя.

И я, повинуясь его воле, побежала. Мне хотелось остаться, хотелось бороться вместе с ним, но я была беззащитна. Ночь Двух Лун отобрала силы, в очередной раз напомнив о моей беспомощности.

На секунду остановившись, я развернулась. На Корнелиуса напали стражи Валериана, он отбивался, как мог, пока сверкнувшая сталь не настигла его, протыкая насквозь его плоть.

«Нет! Нет! Нет!» — Душа разрывалась на части. Еще одна смерть по моей вине.

«Дедушка, пожалуйста, прости меня.» — Я сделала шаг