Он решил вылететь в Тюмень завтра вечером. От предчувствиябольшого дела и большой удачи у него чесались руки.

Лена открыла окно в номере и закурила. Она думала о том, чтосказать завтра утром в районном психдиспансере. Станет ли вообще кто-нибудь сней говорить? Есть ли смысл туда идти?

Предположим, в ноябре-декабре восемьдесят второго кто-то могпросмотреть карты больных, стоявших на учете там наверняка есть группа крови.Сам убийца? Вряд ли. Для него это было бы слишком рискованно. Или нет? В любомслучае он должен был либо иметь знакомых в этом диспансере и как-то серьезнообосновать свое странное желание заглянуть в картотеку, либо у него былкакой-то иной доступ туда, официальный. У кого может быть официальный доступ? Усотрудника милиции, прокуратуры, у психиатра из другого района или города. Ведьне подпустят же к картотеке кого попало… Конечно, человек посторонний можетчто-нибудь сочинить, но в таком случае он рискует, что его запомнят иразоблачат. Нет, убийца не стал бы так подставляться.

К Слепакам приходила женщина. Предположим, светлый свитерручной вязки за печку сунула она. Тогда вполне логично, что она же имела доступк картотеке. Жена Волкова психиатр… Нет, опять не сходится. Раиса Даниловнасказала, что женщина была «страхолюдная». Регина Градская – настоящая красавица.Изменила внешность? Да, это логично. Женщина многое может изменить в своейвнешности. Но она не сделает себя настолько некрасивой, чтобы это запоминалоськак главная ее черта.

"Ладно, оставим пока Волкова и Градскую в покое, чтобне путаться. Будем считать, что у нас есть уравнение с двумя неизвестными. Икси Игрек. Мужчина и женщина. Сначала это уравнение надо составить, а потомпроверить его верность, заменив Икс и Игрек Волковым и Градской. Но это потом,пока рано…

Итак, женщина Игрек стала сообщницей маньяка Икс, помоглаему подставить пьяницу, подкинуть улики. После того как арестовали Слепака,убийства прекратились… Он больше не убивал? Она что, вылечила его?"

Лена вдруг вспомнила, что психолог Кроуэл писал в своейстатье, что часть маньяков и половых психопатов поддается лечению гипнозом, чтоэти больные весьма внушаемы, и известны случаи, когда гипноз и психотерапияделали их полностью здоровыми. Если болезнь связана не с органическимипатологиями, не с шизофренией, олигофренией и тому подобным, то всегда естьнадежда… Однако эта надежда никому не нужна. Она существует толькотеоретически. Злодеев, серийных убийц, признанных вменяемыми, не лечат.Общество избавляется от них. И, наверное, правильно делает. Хотя американскийпсихолог Дэвид Кроуэл с этим не согласен…

Лена плохо разбиралась в психиатрии и сейчас пожалела, Чтоне взяла с собой журнал со статьей или компьютерную распечатку своего перевода.Конечно, одной статьи мало. Надо бы поговорить с профессионалом. Но где же еговозьмешь? Ведь не в местном же психдиспансере! Надо бы хоть учебник почитать.Учебник психиатрии…

Стало холодно. Лена закрыла окно, накинула куртку. Но всеравно ее знобило. Она вспомнила, что учебник психиатрии читал Митя. Значит, оншел тем же путем. И чем это кончилось?

Лена взяла эмалированную кружку, вылила в унитаз кофейнуюгущу, помыла кружку и кипятильник. Чтобы согреться, надо было выпить чаю. Вбоковом кармане сумки должна быть пачка земляничного «Пиквика» в пакетиках. Онаположила ее в последний момент, не на дно вместе с кофе и сахаром, а в боковойкарман.

Присев на корточки перед своей сумкой, Лена вдругобнаружила, что боковой карман открыт, «молния» расстегнута. Она помнила точно,что не залезала в него днем. «Молнию» основного отделения сумки она, наоборот,оставила открытой. А сейчас она была застегнута.

Пачка «Пиквика» оказалась на месте. Лена открыла сумку.Теперь не было никаких сомнений – кто-то рылся в ее вещах. Рылся аккуратно,даже тактично. Но не учел мелочей: перепутал застегнутые и расстегнутые«молнии», поленился сложить ночную рубашку и прочее нижнее белье назад, вотдельный полиэтиленовый пакет, А вот свитер и шерстяную юбку, наоборот,сложили значительно аккуратней, чем это сделала сама Лена, собираясь в спешке.

«Может, горничная? Но их за это увольняют. И потом, номер неубран, обычно убирают по утрам…» – кроме мысли о нечестной горничной, ничегоутешительного в голову не приходило.

Разобрав свои вещи, Лена обнаружила, что все цело, все наместе. Ее просто обыскали. Зачем? На продолжение московской эпопеи это непохоже. Это что-то новенькое…

– О Господи! Сделай так, чтобы милый разговорчивый Сашадействительно оказался фээсбэшником, а не кем-то еще. Или пусть он будет изМВД. Вдруг Мишаня озаботился больше, чем мне показалось, и решил меня здесьподстраховать? Нет, он бы предупредил. И сам Саша вел бы себя иначе. Может, емупоручил вести меня майор Иевлев? Дай Бог, если так…

* * *

Мишаня Сичкин был в трауре. Он только что узнал оскоропостижной смерти двух подследственных – Лиханова Андрея Игоревича, 1967года рождения, и Кабаретдинова Руслана Эльдаровича, 1970 года рождения. Обабыли аккуратно задушены сегодня ночью.

Лопата и Коготь сидели в разных камерах, одинаковопереполненных. Разумеется, никто из сокамерников ничего не видел и не слышал.

"Вот ведь чертова баба! – думал Мишаня, расхаживая покабинету и смоля седьмую сигарету за это утро. – Севу она не тронула, умная,стерва. Конечно, кто-то ведь должен получить вышака за Азарова. Как же безСевы? Она сделала отличный ход. Как там у Высоцкого? «Ход конем по голове».

Мишаня не мог сосредоточиться. Он злился и нервничал. Не вего компетенции было вычислять человека, который мог снять копию с записидопроса Севастьянова и передать Градской. Но он с самого начала должен былподумать об этом. Должен был, но не подумал.

Телефонный звонок прогремел так неожиданно, что Мишанявздрогнул.

– Это Иевлев, – услышал он, подняв трубку, – поговоритьнадо.

– Надо, – эхом отозвался Сичкин, – и лучше на свежемвоздухе.

Через полчаса они сидели на лавочке, в глубине сада«Эрмитаж». Было ясное утро. Худые весенние воробьи с веселым Щебетом прыгаливокруг размокшей корки. Молодые мамы, медленно прогуливаясь со своимиколясочками, по непросохшим аллеям, подставляли лица теплому солнцу. Два майорасами не заметили, как перешли на «ты».

– Сегодня ночью я вылетаю в Тюмень, – сообщил Иевлев, глядя,как ловкая облезлая ворона под шумок утащила корку, о которой долго и бурноспорила дюжина воробьев, – Жена твоего шефа решила заняться частнымрасследованием. Думаю, пора поставить его в известность. Не ровен час,останется твой полковник вдовцом с малым ребенком на руках.