Повесив трубку, Мэтт подошел к Мередит, безмолвно ожидая еезамечаний.

— Думаю… думаю, это замечательно, — солгала она.

— В самом деле? И что же тебе в ней нравится?

— О… все. Цвета… буйство красок… эмоции, которые онапередает… образность.

— Образность? — словно не веря своим ушам, переспросил он. —И что же ты видишь, когда смотришь на нее?

— Возможно, горы… или башни шпилями вниз, или…

На этом ее воображение истощилось, и Мередит беспомощносмолкла.

— А ты что видишь, когда смотришь на нее? — с деланныможивлением осведомилась она.

— Я вижу четвертьмиллионное вложение, — сухо пояснил он, —которое возросло теперь в цене до полумиллиона.

Прежде чем Мередит успела скрыть свои чувства, на ее лицеотразился ужас:

— За это?!

— За это, — ответил он, и Мередит почти показалось, что онавидит ответные искорки юмора в его глазах.

— Я не то хотела сказать, — сокрушенно пробормотала она,напоминая себе о своем плане: спокойная, тактичная… — Я почти ничего не знаю осовременном искусстве.

Он, безразлично пожав плечами, сменил тему:

— Так мы идем?

Когда он подошел к шкафу, чтобы достать пальто, Мередитзаметила на столе фотографию в рамке. Со снимка улыбалась хорошенькая молодаяженщина, сидевшая с прижатыми к груди коленями на поваленном дереве. Волосырастрепал ветер, глаза радостно сияли. Мередит решила, что она либопрофессиональная модель, либо, если судить по этой улыбке, влюблена в фотографа.

— Кто сделал снимок? — спросила она, когда Мэтт обернулся.

— Я, а в чем дело?

— Просто так.

Девушка явно не была одной из кинозвезд или светских дам, скоторыми Мэтт обычно фотографировался. Ее красота была свежей и неиспорченной.

— Не узнаю ее.

— Она не вращается в ваших кругах, — язвительно процедил он,натягивая пиджак и пальто. — Просто девушка, которая работает химиком внаучно-исследовательском институте в Индиане.

— И любит тебя, — докончила Мередит, с изумлением распознавплохо скрытый сарказм в его голосе. Мэтт тоже посмотрел на снимок сестры.

— И любит меня.

Мередит инстинктивно почувствовала, что девушка играетбольшую роль в его жизни, и если это правда… Если он, возможно, подумывает отом, чтобы жениться на ней, значит, так же как и Мередит, будет стремитьсяпоскорее получить развод. А это намного облегчит ее задачу.

Проходя мимо офиса секретарши, Мэтт остановился и сказалседоволосой женщине:

— Том Эндерсон сейчас находится на слушаниях Саутвилльскойкомиссии по районированию. Если он приедет до моего возвращения, пусть позвонитв ресторан по этому номеру.

Серебристый лимузин уже дожидался у обочины. Рядом стоялприземистый здоровяк шофер со сломанным носом и фигурой бизона, успевшийраспахнуть заднюю дверь для Мередит. Обычно она любила ездить в лимузине,поскольку, как правило, отдыхала за дорогу, но на этот раз в неприятномудивлении схватилась за подлокотники сиденья. И хотя ей удалось скрыть тревогу,пока водитель швырял лимузин с одной улицы на другую, но когда он нагло проехална красный свет и обогнал автобус Карибской туристической ассоциации, она нервновзглянула на Мэтта. Но тот лишь философски пожал плечами:

— Джо никак не может забыть свою мечту участвовать в Инди[4].

— Но здесь не Инди, — возразила она.

— А Джо — не водитель.

Преисполнившись решимости перенять его небрежно-веселый тон,Мередит оторвала пальцы от подлокотника:

— В самом деле? Кто же он тогда?

— Телохранитель.

Сердце Мередит упало. Это ли не доказательство того, чтоМэтт натворил в жизни слишком много такого, за что люди готовы его убить.Опасность никогда ее не привлекала, она любила покой и порядок, и находила идеюсодержания телохранителя несколько варварской.

Остальную дорогу оба молчали до тех пор, пока автомобиль незатормозил у величественного входа «Лендриз», одного из самых роскошных иэлегантных ресторанов Чикаго.

Метрдотель, бывший еще и одним из совладельцев ресторана,одетый в строгий смокинг, стоял на обычном посту, у входной двери. Мередитзнала Джона едва не со школьных дней, когда отец часто приводил ее сюдапообедать и Джон посылал на столик прохладительные напитки в высоких бокалах,украшенные фруктами, совсем как экзотические коктейли в баре.

— Добрый день, мистер Фаррел, — официальным тономпоздоровался он, и, повернувшись к Мередит, добавил с сияющей улыбкой:

— Огромное удовольствие видеть вас, мисс Бенкрофт.

Мередит быстро искоса взглянула на непроницаемое лицо Мэтта,гадая, как он отнесся к тому, что ее гораздо лучше, чем его, знают в выбранномим ресторане. Но она тут же забыла обо всем, когда их повели к столику иМередит с ужасом поняла, что оказалась среди знакомых лиц. Судя по потрясеннымвзглядам, они узнали Мэтта и теперь никак не могли понять, почему Мередитобедает с человеком, которому не пожелала подать руки. Шерри Уизерс, одна изсамых больших сплетниц среди знакомых Мередит, помахала рукой в знакприветствия, не сводя глаз с Мэтта и вопросительно-изумленно подняв брови.

Официант усадил их в укромном уголке, достаточно далеко отчерного рояля в центре комнаты, так, чтобы можно было спокойно наслаждатьсямузыкой, но не настолько близко, чтобы она мешала разговору. Простомусмертному, если только он, конечно, не был завсегдатаем «Лендриз», было почтиневозможно зарезервировать здесь столик раньше чем за две недели, а уж получитьпочетное место вроде этого вообще представлялось вещью невыполнимой, и Мередитвтайне удивилась, каким образом Мэтту удалось такое.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил он, когда они уселись.

Мередит мгновенно забыла о бесцельных размышлениях ивернулась к печальной действительности и неизбежному тяжелому разговору, предстоявшемувпереди.

— Нет, спасибо, только воду со льдом… — начала она, но тутже решила, что спиртное может успокоить ее разгулявшиеся нервы. — Да, судовольствием.

— Что бы ты хотела?