Фандорин раздражённо дёрнул краем рта, но делать былонечего. Он зависел от этого человека.

– В к-котором часу?

– У меня нет часов.

– А это что? – Эраст Петрович показал на золотуюцепочку, свисавшую у «пинка» из жилетного кармана.

Скотт печально молвил:

– На цепочку накопил, на часы пока нет. Как взойдётсолнце, встретимся у крайнего дома.

Зевнул, махнул на прощанье рукой и, устало приволакиваяноги, двинулся по направлению к своей лавке.

Портье при виде постояльца произнёс те же слова, что впрошлый раз:

– Вам записка с каракулями от вашего китайца.

– Он японец, – механически ответил Эраст Петрович,разворачивая листок.

На сей раз послание было совсем коротким:

«Мы перебрались в сакая».

Сакая – место, где продают сакэ. Стало быть, речь идёт осалуне.

Бывший белый костюм от пыли и особенно от возни на краюпропасти сделался совсем нехорош. Пришлось переодеться в чёрный.

Минувшей ночью Фандорин не сомкнул глаз, за весь день у негово рту не было ни крошки. Удастся ли поспать, пока было неясно, но отчего бы неперекусить?

Умывшись и побрившись, он отправился через дорогу, в «Головуиндейца».

Там было людно и шумно, у стойки гоготали и бранилисьпастухи, но на Эраста Петровича глядели без враждебности – он не сделался дляних своим, но и чужаком быть перестал.

Хозяин, увидев на поясе посетителя новенькую кобуру,одобрительно сказал:

– «Рашн»? Другое дело. Сразу видно солидного человека.Что будете?

Единственное, что не вызвало подозрения в захватанномменю, – яйца. Эраст Петрович заказал полдюжины сырых (самое лучшеесредство для восстановления сил), хлеба и кружку чая.

– Далеко вам до вашего китайца. – Хозяин суважением кивнул на Масу, который в дальнем углу прикидывался спящим – то естьсидел, откинувшись назад и надвинув шляпу на глаза. – Слопал два стейка,круг жареной колбасы и десяток багелей. Теперь вон дрыхнет.

– Он японец, – сказал Фандорин, подсаживаясь ксвоему камердинеру.

Уошингтон Рид был здесь же, через два столика. Играл в костис каким-то пастухом. Перед негром на столе сиротливо лежали три монетки, передего партнёром – груда серебра и бумажек.

– Хватит с-сопеть. С твоей физиономией и твоимаппетитом конспирация исключается.

Маса выпрямился.

– Позвольте доложить, господин. Чёрный человек спал всарае до трёх часов. Потом сразу перебрался сюда. Сначала у него было многоденег. Потом нисколько. Потом немножко выиграл. Сейчас опять проигрывает.

– Это всё?

– Всё, господин.

Принесли яйца. Эраст Петрович выпил их одно за другим. Заелкуском хлеба. Чай понюхал и пить не стал. Поднялся на ноги.

– Судя по твоим опухшим г-глазкам, ты тоже неплохоотоспался. А я падаю с ног. Буду в номере. Окно, оставлю открытым. Если чтоинтересное, подай сигнал.

– Рури подойдёт? – спросил Маса.

Рури – это маленькая японская птичка чудесной лазоревойокраски. Щебет её особенной красотой не отличается, но зато его ни с чем неспутаешь. А главное, собственных рури в Вайоминге не водится.

Рури защебетала исключительно не ко времени, помешавФандорину досмотреть до конца чудесный сон. Будто он селестианский брат, мирноживёт в райской долине, а вокруг него все женщины, которые дарили ему любовь вразные годы его жизни. Они по-сестрински нежны друг с другом, и вместе всем имочень хорошо.

Дисциплинированное сознание Эраста Петровича отказывалосьпробуждаться, когда под окном ржали лошади или дрались пьяные ковбои, но нанегромкий, малоприятный щебет фальшивой лазоревки откликнулось моментально.

Фандорин сел на кровати, открыл глаза и увидел, что за окномглубокая ночь.

Снова чирикнула японская птица.

Он высунулся из окна.

На улице ни души. Не видно ни зги. Даже в окнах салуна светуже не горел.

Из темноты донеслись ещё две короткие, сердитые трели. Этоозначало: «Скорей, господин! Что вы возитесь?»

Поскольку Фандорин спал не раздеваясь и не разуваясь, онпросто перепрыгнул через подоконник.

Короткий, освежающий полёт со второго этажа. Пружинистоеприземление, от которого Эраст Петрович окончательно проснулся.

Откуда ни возьмись подлетел Маса.

– Господин, он проигрался до последнего. Пил один. Ушёлиз салуна предпоследним. А последним – я. Хозяин за мной запер.

– Почему ты не пошёл за Ридом?

– Потому что он сюда скоро вернётся. Когда в салунепочти никого не осталось, а хозяин отвернулся, чёрный человек потихоньку открылшпингалет на окне, а окно при этом оставил затворенным. Это чтобы потом залезтьс улицы.

Эраст Петрович рассердился.

– У Рида нет денег на выпивку. Собирается стибритьбутылку-другую, когда хозяина не будет. И ради этого ты меня разбудил? А мнеснилось, что я селестианский брат.

На это Маса завистливо поцокал языком.

– Тсс! – шикнул на него Фандорин, прижимаясь кстене. – Идёт!

Возле террасы салуна раздался шорох, быстрая теньперемахнула через перила. Скрипнула оконная рама.

Минуты две было тихо. Затем человек вылез обратно, но теперьдвигался медленно и осторожно, прижимая к груди какой-то большой и, видимо,довольно тяжёлый предмет. Задел им за подоконник – что-то булькнуло, звякнуло.

– Ого, он стянул целую бутыль спирта, – шепнулМаса. – Теперь упьётся до смерти.

Вор присел на корточки, засовывая добычу в мешок, очевидно,приготовленный заранее.

– Данна, сорэ ва доосьта но?[23]

– Не з-знаю. Но сейчас мы это выясним.

Эраст Петрович быстро пересёк улицу и включил фонарик.

Ослеплённый ярким светом Уошингтон Рид обернулся, сверкнулибелки растерянно хлопающих глаз.

– Эй, парень, ты кто? Я тебя не вижу. Не стреляй!Смотри, мой револьвер в кобуре, а руки вот они. Ты-то свой, поди, уже достал?