Прежде всего нужно было все обдумать. Обдумать то, что онаузнала. Пакстон снова и снова перечитывала свои записи, однако ничего другогоне оставалось, и в понедельник она приняла решение.

Пакстон направилась прямо к редактору. Сначала он заявил,что Пакстон, видно, сошла с ума. Но через некоторое время редактора удалосьубедить. Пакстон уже бывала там и хорошо знала страну. Американская армия ушла,но кто-то из наших все еще оставался: журналисты, медицинский персонал,несколько иностранных бизнесменов и разные сумасшедшие. Кто-то там еще долженбыть. Она не могла поступить иначе — она должна ехать обратно во Вьетнам иоставаться там, пока не найдет ответа, не важно, сколько времени это займет ичто с ней может случиться.

Наконец они пришли к соглашению. Другого выбора у редакциине было — или потерять Пакстон, или позволить ей ехать с их ведома, и онаполучила разрешение делать все что хочет.

В те выходные Пакстон долго гуляла с Джоем. Она сказаламальчику, что возвращается во Вьетнам, чтобы найти его отца, или его останки,или хотя бы кого-то, кто точно может ответить, что на самом деле случилось. Онарассказала ему про военнопленного из Президио и о том, что он сообщил. Сын имелправо знать о судьбе отца, и Пакстон считала, что обязана говорить ему все.

— Знаешь, мои мама с папой все еще считают тебясумасшедшей. — Джой улыбнулся, он и сам подумывал так иногда, но он оченьлюбил Пакстон.

— И ты тоже так думаешь? — Она улыбнулась.

— Иногда. Только на самом деле мне все равно, Пакс. Всенормально.

— Спасибо. По правде говоря, я и сама считаю, что ясумасшедшая, раз туда еду. Но я знаю, что не успокоюсь, пока не получу ответ.Раньше-то я думала, что мне уже все известно. — Она вспоминала рассказДжордана в Кларк-Филдсе. — Но теперь я понимаю, что это не так. Этотвоеннопленный был уверен, что твоему отцу удалось бежать.

— Ты, правда, думаешь, он сейчас жив? Прошло уже тригода, как он пропал. — Даже Джой был настроен скептически.

— Я совсем ничего не знаю, малыш.

Он кивнул. Он беспокоился за нее.

— И сколько ты там пробудешь?

— Не знаю. Не хочу ничего обещать. Я напишу тебе илипозвоню, если смогу. Не знаю, работает ли там телефонная связь, теперь, когдавойска ушли. Скорее всего довольно плохо. Сделаю, что смогу. И вернусь, когдавсе узнаю, не раньше.

Он крепко сжал ей руку своей маленькой ладошкой и долго неотпускал.

— Береги себя, Пакс… Смотри, чтобы с тобой ничего неслучилось… как с папой.

— Ничего со мной не случится, — пообещала она и,наклонившись, поцеловала его в затылок, а потом пригладила ему челкуназад. — Я же не такая смелая, каким был он.

Самолет приземлился в аэропорту Тан Сон Нхат. С воздуха всевыглядело таким же, как и раньше, но, когда самолет спустился ниже, Пакстонувидела, что на земле гораздо больше воронок, чем было три года назад. ВСайгоне тоже все переменилось.

На улицах куда больше детей, больше сирот —полувьетнамцев-полубелых, которых отцы бросили вместе с их матерями и ушливместе с армией — им больше не было до них дела. Больше наркотиков, большепроституток, больше разрушенных зданий.

Хаос. Даже отель «Каравелла» выглядел намного хуже, чемраньше, но здесь ее помнили и были очень любезны.

На этот раз ей дали другую комнату, которая, впрочем,оказалась не хуже прежней. Пакстон обрадовалась этому — было бы невыносимо житьв той же комнате, где они провели столько времени вместе с Тони.

Офис «Ассошиэйтед Пресс» находился все там же. Пакстонувидела несколько знакомых лиц и подумала, что в каком-то смысле здесь ничегоне изменилось. Однако, разумеется, это было не так. Американские войска ушли, ипонемногу все менялось.

Пакстон начала искать знакомых. Ее саму удивило, насколькоона с первой же минуты почувствовала себя в Сайгоне как дома.

С этим городом у нее по-прежнему было связано многовоспоминаний, несмотря на то что последние годы она провела на Западе. Часто,лежа ночью без сна, она думала о Джое. Может быть, теперь все пойдетпо-другому, потому что она стала старше. В двадцать семь Пакстон уже не такбоялась рисковать жизнью, как пять лет назад. В этом смысле она тожеизменилась. Это напомнило ей о Ральфе и об их совместных поездках.

Теперь она выезжала из города одна во взятой напрокат машине,которую вел шофер или фотограф из «Ассошиэйтед Пресс», и, куда бы она ни ехала,в каждом городе, в каждой деревне, в каждом разрушенном селении она спрашивалао Тони. Никто не видел его. Но Пакстон была уверена, что если будетрасспрашивать очень долго, то в конце концов, если он еще жив, она найдет тех,кто что-то знает о нем. Может быть, он по-прежнему боится обнаружить себя,может быть, слишком ослабел, изувечен, изранен. Если так, она увезет его домой,залечит его раны, и они затянутся… Если он еще жив, что по-прежнему вызывалосомнение. Увидев, что наделали северные войска и американцы, прежде чем уйти,Пакстон начинала понимать, как трудно, должно быть, бежать из плена и выжить вэтой стране.

Но даже если она убедится в том, что он мертв, это станетоблегчением. Что-нибудь. Клочок материи, прядь волос… Что угодно из того, чтокогда-то было частью Тони.

В апреле приехал генерал Грэм Мартин, призванный заменитьЭлсворта Бункера на посту посла. А в июне, к невероятному изумлению Пакстон,разразился уотергейтский скандал.

Казалось, политика везде становится трудным делом, и она небез интереса читала теперь телетайпные сообщения, которые приходили в Сайгон,продолжала писать статьи, но ни на день не прекращала поисков Тони. В июле всенате заслушивались чтения о бомбардировках в Камбодже, закончившиеся лишь вавгусте. Восемь дней спустя Никсон указал Киссинджеру как госсекретарю нанеобходимость сместить Роджера. Этим летом во Вьетнаме все было тихо. Постоянношел дождь, и Пакстон продолжала ездить по дорогам, показывая всем фотографииТони и спрашивая, не видел ли кто этого человека, но никто его не видел.Пакстон слегла с воспалением легких.

В сентябре ей стало лучше, и она смогла продолжить поиски.Каждую неделю она отправляла Джою письма. Наконец ей самой все это сталоказаться сумасшествием. Но такова была вся жизнь во Вьетнаме. Пакстон ходила поулицам и повсюду видела брошенных детей, в жилах которых текла половинаамериканской крови. Она неизменно давала им деньги и еду, сколько могла, поразве возможно спасти всех? Вот этой судьбы и боялась Франс, когда отравиласебя и своих детей после гибели Ральфа. Тогда трудно было поверить, что онаправа, но кто знает? Кто здесь что-нибудь знал? Пакстон понимала, что и онасама ничего не знает.

В октябре вице-президентом назначили Агню, а ноябрьскийконгресс отверг вето Никсона на закон, который ограничивал право президентаобъявлять войну. Никто больше не хотел, чтобы нечто подобное повторилось. ВоВьетнаме Америка проиграла, и теперь пусть лучше будущие политики подумаютдважды, прежде чем снова ввязаться в подобную авантюру. Конгресс хотел отнынесам осуществлять контроль над президентом.