Пакстон провела Рождество в Сайгоне. Прошло уже восемьмесяцев, она решила, что уедет, как только узнает что-то конкретное, или черезгод, если к тому времени ничего не узнает. Но прошел год, и кто-то узнал Тонипо фотографии, и это подогрело ее надежды. Это оказалась старая крестьянка, онасказала, что встретила его в лесу и дала немного еды, а потом его увелисолдаты. Итак, его снова взяли в плен, но где, и кто, и при какихобстоятельствах? Что стало с ним потом? Пакстон не стала писать об этом Джою.Это било ни к чему. Она продолжала искать.

Три месяца спустя, в августе 1974 года, Никсон ушел вотставку, и президентом стал Форд, а из «Тайме» ее попросили вернуться, но онаотказалась. Она писала прекрасные статьи о Вьетнаме, и казалось, ничто большеее не интересует.

Она провела еще одно Рождество в Сайгоне, второе с тех пор,как вернулась сюда. Брат Джордж к этому времени практически прекратил перепискус ней. А Эд Вильсон просто поражался, снова и снова находя статьи за ееподписью. Они были блестящи, казалось, Пакстон чувствовала себя как дома встране, куда отправилась совсем девочкой и которая тяжело ранила ее, как и многихдругих.

Теперь даже Джой стал удивляться. Быть может, ей просто тампонравилось или она не может смириться с тем, что его отец погиб, а возможно,она действительно немного не в себе, как утверждают его родители. Мальчик невидел ее почти два года, но, как ни странно, он (как Джой однажды призналсябабушке) все еще скучал по ней. Он размышлял, вернется ли она когда-нибудьвообще, и больше не был в этом уверен. Джою скоро исполнится тринадцать, а ведьотец пропал без вести почти пять лет назад, то есть мальчик не видел его ужеровно десять лет. Для любого это был бы слишком долгий срок, надежды неоставалось. Но Пакстон не желала сдаваться, и ей было все равно, чем этозакончится, пусть даже эта бесплодная надежда убьет ее.

Однако время от времени кто-нибудь узнавал лицо нафотографии, которую она показывала. Но Пакстон никогда, честно говоря, незнала, правду ей говорят или лгут, просто ждут денег, вознаграждения или хотятдоставить ей удовольствие. Понять это было трудно. Единственное, что она твердознала и о чем писала в «Тайме», это то, что Южный Вьетнам оказался в большойбеде. Она рассказывала миру о секретном обещании американцев вывезти изВьетнама миллион человек, прежде чем страна попадет в руки коммунистов, и что,очевидно, это скоро произойдет. И только когда это действительно случилось,Пакстон поняла, что скоро должна будет вернуться и она, а значит, бросить Тони,жив он или мертв. Ей придется уехать и прекратить поиски. Но она все еще немогла этого сделать.

В феврале 1975 года положение ухудшилось, а в марте сталосовсем скверным. Беженцы с Севера стекались в Сайгон, более миллиона людейбежали от коммунистов в Дананг, после того как пал Хуэ, и вьетконговские ракетыразрывались в городе, убивая мирных жителей. Люди плакали, бежали, падали, истекаликровью. Дети терялись, их давили в толпе. Американцам было Приказано уезжать, иПакстон вместе со всеми. Телетайпы в офисе «Ассошиэйтед Пресс» становились всекатегоричнее. Все должны уехать, говорили они, после того как пал Хуэ. Три дняспустя аэропорты, доки, побережье оказались запружены людьми, пытающимисяуехать из Вьетнама любыми доступными способами. В эти последние несколько днейПакстон забыла о своих тщетных поисках и снова превратилась в журналистку.

В пасхальное воскресенье Дананг перешел в руки коммунистов,а в апреле американцы начали собирать вещи, и вместе с ними Пакстон. Порауезжать. Через несколько дней все будет кончено. Страна, когда-то такаяпрекрасная и стоившая им так дорого, скоро падет, и каждый втайне знал это.

Американцы, все еще остававшиеся в Сайгоне, начиналибеспокоиться о том, как выбраться отсюда до прихода коммунистов, а вьетнамцы,сотрудничавшие с американцами, паниковали, боясь стать жертвами репрессий. Пятьтысяч американцев и вьетнамцев смогли уехать в апреле. Более миллионавьетнамских граждан получили заверения, что смогут уехать в Штаты, нопостепенно становилось ясно, что это невозможно и бежать удастся лишь немногим.

Пакстон снова предупредили из «Тайме», что она должнавернуться, но она поговорила с послом, и тот обещал, что ей оставят место насамом последнем самолете, не важно каком, и теперь, упаковав вещи, она,вооружившись фотоаппаратом, продолжала свои репортажи из погибающего Сайгона,Теперь Пак" стон совершенно забросила поиски Тони. Наконец она принялавсе, как оно есть. Тони Кампобелло нет больше. Люди из деревень, утверждавшие,что видели его, лгали. Они говорили то, что, как они думали, она хочетуслышать. И в эти последние дни в Сайгоне Пакстон осознала, что теперь оннаверняка мертв.

Она так устала, что больше не могла думать о нем. Ейхотелось одного — вернуться в Штаты, в чистую постель, в безопасный город иснова увидеть Джоя.

25 апреля президент Тхиеу бежал на Тайвань. А 28 апрелявойска вьетконговцев столкнулись с южновьетнамской армией на мосту Ньюпорт увхода в Сайгон. В этот момент Пакстон уже была в посольстве, ожидая самогопоследнего бюллетеня. Если ей все же приходится уезжать, то по крайней мере онабудет последней, кто покинет Сайгон.

29 апреля пошел небольшой дождь, и в посольстве объявили,что «Опшен IV» готов к полету. Это был довольно вместительный вертолет,предназначенный для эвакуации людей.

Миллионы вьетнамцев, которым обещали прибежище, были брошенына произвол судьбы, потому что вертолеты могли взять только американцев, ведь ихосталось немного. Весь день Пакстон наблюдала за тем, как вертолеты перевозятбеженцев и американцев к военным судам, ожидавшим на рейде. Вьетконговцыпродолжали бомбить Сайгонский аэропорт.

В восемнадцать часов 29 апреля, как вспоминала позжеПакстон, семьдесят американских вертолетов перевозили людей из посольства накорабли. Смогли уехать тысяча американцев и шесть тысяч вьетнамцев — далеко немиллион, как обещали.

Вокруг города стояли автобусы, отвозившие людей в подвалыпосольства, но к этому времени паника достигла таких размеров, что автобусыувязли в толпе и не могли сдвинуться с места.

Люди бежали по улицам, крича в истерике, и повсюдуоставались потерянные и брошенные дети.

В полночь Пакстон попыталась выйти, чтобы помочь людям,метавшимся по улицам, но она никуда не смогла попасть.

Не смогла даже пошевелиться в неистовой толпе. Воротапосольства сломали уже несколько часов назад, и толпы людей старались пробитьсятуда. Люди из городов, из деревень, с гор отчаянно пытались спастись откоммунистов. Она знала, что скоро ей придется уехать, и, стараясь пробитьсяназад через сутолоку вокруг посольства, вдруг почувствовала, что кто-тоцарапнул ее по рукам и телу, когда она пыталась пробиться тем же путем, чтопришла, — туда, где ее ждал посол. Ее тронули за руку, она обернулась —это был мужчина, старый вьетнамец, он старался проскочить за ней. Она хотелаоттолкнуть его, по тут заметила, что он едва держится на ногах. Он тяжелодышал, был худ и изможден до крайности, весь покрыт слоем засохшей грязи. Пакстонпыталась оттолкнуть его — он пошатнулся, а потом снова потянулся к ее руке. Итут она увидела… это невозможно… этого не может быть… это жестокая шутка… она Вконце концов действительно потеряла рассудок посреди погибающего Сайгона.