– Не знаю. Может, все-таки попытаться уехать?

– Перестань, – Михаил Владимирович поморщился и махнулрукой. – Миша – младенец, няня – старуха, ни золота, ни денег нет. Знаешь,сколько это стоит – уехать? Да и не дадут нам, даже за деньги. Придетсявыживать здесь. И ты, пожалуйста, запомни раз и навсегда. Не было никаких трехслучаев. Ося, Лидия Петровна, есаул Пищик выздоровели сами, с Божьей помощью. Аесаула ты вообще не знаешь, никогда не встречала. Не было ничего. И цист нет.Все животные погибли, банки разбиты. Ты поняла меня, Танечка?

– Да, папа.

* * *

Москва, 2007

Фрица Радела ждали в пятницу. Три отставных офицера ФСБ изслужбы безопасности Кольта заблаговременно получили его фотографии и подробноеописание внешности. Но старику Агапкину показалось этого мало. Он потребовал,чтобы все трое вечером, накануне прилета объекта в Москву, явились к нему дляподробного инструктажа.

– Ты тоже изволь присутствовать, – предупредил он Кольта, –будешь сидеть и слушать.

Петр Борисович пытался возражать.

– Зачем? Я же не должен за ним следить! Пусть каждыйзанимается своим делом. У меня и так за эти дни накопилась куча проблем помимотвоих сектантов.

– У тебя, Петр, нет сегодня более серьезной проблемы, чемпохищение Сони. Я понимаю, ты устал, тебе в голову лезут разные подлыемыслишки, ты жалеешь, что ввязался во все это, ты даже готов махнуть рукой наСоню, на меня, на свою заветную мечту о препарате.

– Ты ерунду говоришь, – вяло возразил Кольт, – я делаю все,что в моих силах.

– Ничего ты не делаешь! Только и ждешь момента, когдасможешь слинять по-тихому куда-нибудь в Альпы или на Багамы, под предлогомнервного переутомления, и будь что будет. Но тебе не удастся спрятаться от них.Не надейся. Даже если ты больше не предпримешь ни единого шага, отзовешь вМоскву Зубова и прикажешь ему накрепко забыть эту историю, они все равно неоставят тебя в покое.

– Почему? – жестко спросил Кольт и взглянул в тревожныеблестящие глаза старика.

– Потому, что это их древний принцип. Нет возврата. Тот, ктовольно или невольно ступил на их территорию, должен либо погибнуть, либо статьодним из них.

– А ты? Разве ты не ступал на их территорию?

– Ступал, и не раз. Но я особый экземпляр. Крылатый змей –гарант моей неприкосновенности.

– О, Боже. – Кольт тяжело вздохнул и покачал головой. – Какже я устал от всей этой таинственной мифологической мути. Крылатый змей. Что-тоновенькое. Объясни.

– Крылатым змеем они именуют нашего приятеля, мозговогопаразита. Червяк для них божество. У меня в башке цисты, то есть яйца божества,поэтому меня они никогда не тронут. Ну и к тому же им интересно, сколько еще япротяну, как на меня подействует новая инъекция, если вдруг случайпредставится. Я вроде драгоценной подопытной крысы с человеческим разумом, сбольным телом, но со здоровой крепкой памятью. Они считают, что я знаю многотого, что им до сих пор неизвестно. И, должен признаться, в этом они правы.Ясно тебе?

– Более или менее, – кивнул Кольт, – ну а Данилов? У негонет никаких цист в голове. Разве он на их территорию не ступал?

– Никогда. Таня сделала все возможное, чтобы этого неслучилось.

Кольт посмотрел на часы. Половина девятого. До приходагостей осталось тридцать минут. Внизу, в машине, Петра Борисовича ждалаЖанночка, пышная, страстная и молчаливая. Петр Борисович держал ее при себе уженесколько месяцев и называл «моя зверушка».

Елена Алексеевна Орлик улетела копаться в развалинах. Онабыла слишком далеко, Кольт скучал без нее, носил ее белый шарф на шее и даже встирку не отдавал. Возможно, если бы их встреча в клубе имела продолжение, ПетрБорисович теперь не нуждался бы в грубых привычных забавах. Но продолжения неполучилось, и получится ли когда-нибудь, неизвестно.

А Жанночка всегда была готова к услугам. Зверушке удавалосьпробудить и возродить к жизни хилую стареющую плоть Кольта, при этом никакихособенных усилий с ее стороны как будто и не требовалось. Все выходилоестественно. Рядом с Жанночкой Кольт обретал веру в себя, сладкое чувство, чтоон мужчина, а не развалина.

– Ты, конечно, волен смотаться, – сказал Агапкин, – ты прав,каждый должен заниматься своим делом. Я не сомневаюсь, что твои люди –профессионалы, бездельникам и придуркам ты денег не платишь, да и Зубовнаверняка отобрал для этой работы лучших. Но я очень советую тебе остаться ипослушать.

– Что именно послушать? – спросил Кольт, беспокойно ёрзая вкресле.

Он сильно соскучился по простым здоровым радостям. Емухотелось провести с большой теплой Жанночкой остаток вечера и ночь.

– Ты спешишь, Петр. Ты надеешься, что юная продажная плотьспасет тебя от депрессии? Это иллюзия. Ночь пройдет, наступит утро, и тыостанешься все с той же своей мутной тоской.

– Что ты бормочешь? – разозлился Кольт. – Откуда ты знаешь?

– Тоже мне, бином Ньютона, – старик гадко хохотнул. – Тынеприлично ёрзаешь в кресле, губы облизываешь, ладошки потираешь, глаза у тебястали томные. Успокойся. Она подождет. Я постараюсь не затягивать инструктаж.Пойми, наконец, тебе нужно знать все об этом сукином сыне Раделе, точно так же,как твоим людям. Но им это необходимо для успешной работы, а тебе – чтобывыжить и не свихнуться. Депрессия у тебя от неопределенности, от того, что тычувствуешь опасность, но не понимаешь, откуда она исходит, кто и зачем хочет тебяуничтожить. Такого ведь раньше не бывало? Ты привык к ясности. Тебе всегдаудавалось довольно быстро вычислить, кто против тебя играет, как его зовут, чтоему нужно и сколько он стоит. Если ты останешься, у тебя есть шанс понять, невсе, но кое-что. Поверь, ты сразу взбодришься, тоска отпустит, захочетсядействовать, драться, жить.

Словно в подтверждение этих слов затявкал Адам. ФедорФедорович протянул руку, потрепал пса по кудрявому загривку, почесал за ухом,приподнял его морду и произнес:

– Ну, что, драгоценная моя развалина, вспомним старые добрыевремена?

Пес энергично затряс ушами, завилял хвостом и издалпротяжный звук, определенно выражавший радостную готовность, согласие, нечтовроде «О, да, да!».

Кольт подумал, что старцу приятно опять почувствовать себяразведчиком, разработчиком спецоперации, наставником. Он многие годы именноэтим занимался – читал лекции, консультировал, сочинял шпионские легенды. Вотпочему он так упорно добивается, чтобы Петр Борисович остался. Он готовитпредставление. Ему нужны зрители.