– Хорошо, – смиренно кивнул Кольт, – я буду сидеть, смотретьи слушать. Но ты хотя бы приблизительно можешь сказать, как долго эта бодягапродлится? Опять до утра?

– Не знаю. Возможно, все закончится быстро. Но на всякийслучай ты свою подружку предупреди, чтобы не ждала тебя к ужину.

Старик открыл верхний ящик письменного стола, долго неловкорылся в нем, перегнувшись боком через подлокотник кресла, наконец извлек изглубины черную бархатную шапочку, потряс ею, похлопал о колено, выбивая пыль,разгладил и натянул на голову.

– Ну как?

– Отлично. Кстати, я давно уж тебя в ней не видел. А раньшеты, кажется, никогда ее не снимал. Как она называется?

– Калетка. Ритуальная шапочка Мастера стула. Все, чтоосталось от моего дорогого учителя, Матвея Леонидовича Белкина. На самом деле яне имею права носить ее, я до этой ступени посвящения так и не дошел. Нопоскольку сей факт моей биографии никому, кроме меня, не известен, я позволяюсебе эту маленькую вольность. Калетка – мой талисман. К тому же голову греет,спасает от сквозняка. Вон, ты куришь, приходится открывать форточку.

Говоря это, старик потирал, разминал, массировал своикостлявые, но достаточно гибкие пальцы.

– Ты что, правда замерз? – спросил Кольт, встал и прикрылфорточку.

– Я в порядке. А ты, Петр, как себя чувствуешь? Уши незаложило?

– Нет. Почему ты вдруг спросил?

– Потому, что домофон заливается, а ты ни черта не слышишь.Иди, открывай.

Встречать посетителей было обязанностью капитана-сиделки. НоФедор Федорович отправил его в ближайший супермаркет за продуктами, и Кольтупришлось выступить в непривычной для него роли швейцара. Трое сотрудниковвесьма смутились, когда дверь им открыл сам Петр Борисович.

– Не забудь всем дать тапочки! – крикнул старик из кабинета.

Сотрудники смутились еще больше, когда Петр Борисович,присев перед ними на корточки, стал шарить в обувном ящике. Двое принялисьпомогать ему, прибежал Адам, залился возбужденным лаем. В тесной прихожейобразовалась сутолока. Адам успел утащить чей-то тапочек.

Двое мужчин и одна женщина понравились Кольту. Приятныеумные лица, отличные манеры, чистая грамотная речь. Старший, седовласый, сбородкой, в джинсах и свитере, напоминал знаменитую фотографию Хемингуэя.Второй, помоложе, выглядел как аспирант технического вуза, очкарик с раннимизалысинами над высоким лбом, с мягкой растерянной улыбкой. Добротныйтемно-серый костюм сидел слегка мешковато на крупной, неуклюжей фигуре. Отставнойофицер казался рыхлым увальнем, но это было частью образа, иллюзией.Приглядевшись, Кольт понял, что уже не раз видел «аспиранта». Дима Савельев,майор в отставке. Зубов дружил с ним и считал лучшим в своей команде.

Женщина оказалась невысокой, хрупкой, блеклой. Светло-русыепрямые волосы небрежно подколоты на затылке. Карие спокойные глаза, правильные,но невыразительные черты. Чистая нежная кожа, никакой косметики, никакихукрашений. Простой черный свитерок, строгая серая юбка до колен. Но когда онасняла сапоги, Кольт заметил, какие у нее стройные ножки. Когда прошла вкабинет, обратил внимание, какая у нее тонкая талия и прямая спина. Свитероккашемировый, весьма дорогой, и пахнет от нее дорогими духами. Невзрачность –тоже часть образа. На самом деле она изысканно красива, осознает это и оченьстарательно следит за собой.

Ее звали Ирина. Старшего, похожего на Хемингуэя, Олег. Всепо очереди подошли к старику, почтительно пожали ему руку. Он каждомуулыбнулся, пробурчал:

– Очень приятно, рад познакомиться.

Кольт заметил, с каким любопытством смотрят все трое настарика. Зубов в своем послании по электронной почте смутно объяснил им цельэтого визита. Написал, что Федор Федорович – бывший его преподаватель. Когда-тоон имел дело со структурой, с которой связан Фриц Радел, и может рассказать обобъекте кое-что интересное.

– Начнем с того, господа, что Фриц Радел – профессиональныйгипнотизер. Ремеслу этому он обучался не в цирке, а в Штази, – произнес Агапкини зябко поежился: – Петр, дай мне, пожалуйста, плед.

Когда Кольт подошел к креслу старика и накрыл ему ноги, онуслышал быстрый шепот:

– Сядь так, чтобы видеть всех. Смотри внимательно!

Адам между тем обнюхивал гостей. Постоял немного возлеОлега, исследовал одну за другой его штанины, поднял голову вверх, напряженновтянул воздух, пошевелил ушами, замер, потом расслабился, слегка покрутилхвостом и принялся за Диму Савельева. Его обнюхивал дольше и тщательней,поскреб лапой по ноге, как будто привлекая внимание. Дима улыбнулся, потрепалпса по загривку. Адам позволил ему это сделать, вежливо ткнул носом в руку,покрутил хвостом и отошел к Ирине. Она явно понравилась псу. Он нюхал ее, разглядывал,трогал носом и лапой, наконец важно уселся возле ее ног и застыл, иногдаподрагивая ушами.

Агапкин расправил плед на коленях и спокойно продолжал:

– Всеми шпионскими навыками наш объект владеет всовершенстве, наружное наблюдение просечет мгновенно, «жучки» обнаружит иснимет, важных разговоров по телефону и в закрытом помещении вести не станет.Кстати, русский он знает не хуже нас с вами, однако тщательно скрывает это.Границу он пересечет со своим настоящим паспортом, но на территории России будетпользоваться поддельным. Их у него минимум два. Документы сработаны безупречно,кроме паспортов есть международные водительские права и пресс-карты. Какие тамвписаны имена, неизвестно. Узнать их – вот ваша задача номер один. Она почтиневыполнима. Задача номер два еще невыполнимей. Проследить его контакты. Итретья задача – определить цель визита. Впрочем, это совершенно невозможно.Олег, я вижу, у вас есть вопрос.

– Да, Федор Федорович. Насколько мне известно, это не первыйвизит объекта в Россию. Раньше зачем он приезжал?

– Раньше он приезжал ко мне. – Старик быстро взглянул наКольта, потом на Адама и правой рукой сделал странный жест.

Повернул кисть ладонью наружу, большой палец напряженнооттопырил вниз, средний переплел с указательным и кончиком указательногоприкоснулся к губам.

– Можно спросить, с какой целью? – подал голос Савельев.

– Ему требовалась моя консультация по средневековойкриптографии. Он занимается историей медицины. Все средневековые врачи былимагами, алхимиками и шифровали свои тексты, опасаясь инквизиции. В молодости яслужил в секретно-шифровальном отделе НКВД и, в числе прочего, скрупулезноизучал старинные европейские шифры.

Старик вроде бы обращался к Диме, но продолжал смотреть наАдама. Правая рука, до этого неподвижная, медленно шевельнулась. Средний иуказательный пальцы были все также сплетены. Безымянный и мизинец прижались кладони. Кисть двинулась от лица, по своей оси, кончики большого и указательногопальцев сомкнулись, образуя кольцо, и тут же разомкнулись. Большой оттопырилсяи уперся в подбородок.