Но в любом случае история заканчивалась одинаково, броскомтарелки. Специальные желобки на днище, под острой кромкой, обеспечивали тарелкеустойчивость в полете. И она полетела, со свистом, отбрасывая тень на блюда сжареным мясом и индейкой, овощами и фруктами.

А через мгновение после броска, рука леди Орисы так иосталась вытянутой в направлении убийцы ее отца, указательный палец напоминалствол револьвера, голова Серого Дика вылетела через открытую дверь в холл. Ещемгновение тело Серого Дика продолжало сидеть за столом, член стоял колом, потомпоник, а грудь упала в тарелку, на горку мяса и приготовленного с пряностямириса.

Леди Ориса (в своих странствиях Роланд попадал в места, гдеее называли Госпожой тарелок) подняла бокал и произнесла тост, обращаясь кбезжизненному телу.

3

— Пусть твой первый день в аду длится десять тысяч лет, — пробормоталРоланд.

Маргарет кивнула.

— Ага, и будет самым коротким. Я бы с радостью произнеслаэтот тост над каждым из Волков. Над каждым и всеми! — левая рука сжалась вкулачок. В красном закатном свете казалось, что ее лицо горит в лихорадке. — Унас шестеро детей, понимаешь? Ровно полдюжины. Он тебе сказал, что не осталосьни одного, чтобы помочь с забоем скотины? Он тебе это сказал, стрелок?

— Маргарет, в этом нет необходимости, — Эйзенхарт заерзал вкресле-качалке.

— А может есть? Это имеет отношение к нашему разговору.Может, ты и платишь цену за то, что прыгаешь, но иногда приходится платитьбольше за то, что стоишь и смотришь. Я родила первых двоих, Тома и Тессу, замесяц до того, как Волки появились в прошлый раз. Потом остальных. Нашиммладшим сейчас по пятнадцать, понимаешь?

— Маргарет…

Она проигнорировала мужа.

— Но они не могли быть такими же счастливыми со своимидетьми, и знали это. Вот они и ушли. Некоторые на север Дуги, другие — надальний юг. В поисках мест, куда не приходят Волки.

Она повернулась к Эйзенхарту, и хотя обращались к Роланду,слова ее, похоже, предназначались мужу.

— Один из пары. Такова дань, которую Калья Брин Стерджисплатит Волкам. Каждые двадцать с небольшим лет. За исключением нас. Они отнялиу нас всех детей. Всех… наших… шестерых… детей, — она наклонилась к Роланду,похлопала по колену, подчеркивая смысл сказанного. — Ты это понимаешь?

Тишина воцарилась на заднем крыльце. В загоне продолжалимычать обреченные на смерть бычки. Из кухни доносился мальчишечий смех,вызванный какой-то фразой Энди.

Эйзенхарт поник головой. Роланд видел только седину усов,но, и не глядя ему в лицо мог сказать, что ранчер или плачет, или изо всех силстарается сдержать слезы.

— Только не думай, что я хотела чем-то укорить тебя, —Маргарет с бесконечной нежностью погладила плечо мужа. — И они иногдавозвращаются, ага, чего не случается с мертвыми, кроме как в снах. Но они ещене такие взрослые, чтобы не скучать по матери и обойтись без вопросов к отцу.И, тем не менее, ушли. Эта цена безопасности их детей, как ты должен понимать,— она смотрела на Эйзенхарта, одна рука лежала на его плече, вторая пряталасьпод фартуком. — А теперь скажи, как сильно ты на меня злишься, потому что я этовижу.

Эйзенхарт покачал головой.

— Не злюсь, — ответил он сдавленным голосом.

— Так, может, ты передумал?

Эйзенхарт вновь покачал головой.

— Старый упрямец, — в голосе слышалась любовь. — Ничем тебяне переубедишь, и мы все говорим, спасибо тебе.

— Я об этом думаю, — голову он по-прежнему не поднимал. —Все еще думаю, и это больше, чем я сам от себя ожидал… обычно сразу принимаюрешение, и никогда его не меняю, — он посмотрел на стрелка. — Роланд, как японимаю, в лесу юный Джейк показал Оуверхолсеру и остальным, как надо стрелятьпулями. Может, мы тоже сможем тебе кое-что показать, даже удивить. Магги, пойдив дом и принеси свою орису.

— Нет нужды, — Маргарет наконец-то вытащила правую рукуиз-под фартука. — Я ее уже принесла, вот она.

4

Эту тарелку могли бы узнать и Детта, и Миа, синюю тарелку, сзатейливой вязью по периметру. Присмотревшись, Роланд увидел, что вязь эта —молодые ростки риса. Когда сэй Эйзенхарт постучал по тарелке костяшкамипальцем, она зазвенела. Роланд уже понял, что изготовлена она не из фарфора.Тогда, из стекла? Какого-то особого стекла?

Он протянул руку с уважительным видом человека,разбирающегося в оружии и знающего, как с ним обращаться. Маргарет замялась,прикусила губу. Роланд потянулся к кобуре, ремень с ней он надел еще до ленчана лужайке у церкви, вытащил револьвер. Протянул ей, рукояткой вперед.

— Нет, — выдохнула она. — Не надо мне предлагать в залогстрелялку, Роланд. Полагаю, если Воун приглашает тебя в дом, я могу доверитьтебе мою орису. Только будь осторожен, а не то останешься еще без одногопальца, а я думаю, что они тебе дороги. Двух на правой руке ты уже лишился.

Одного взгляда на синюю тарелку, орису Маргарет, хватило,чтобы Роланд оценил мудрость предупреждения. И одновременно почувствовал, какразгорается искорка надежды. Давно уже он не видел нового достойного оружия, атакое никогда ему не встречалось.

Тарелку сделали не из стекла — металла, легкого и прочногосплава. Размером она ничем не отличалась от обычной обеденной тарелки,диаметром в фут, может, чуть больше. На трех четвертях периметра кромкаостротой не уступала бритве.

— Всегда понятно, где можно ухватиться за тарелку, даже еслиты торопишься, — сказала Маргарет. — Потому что, сам видишь…

— Вижу, — в голосе Роланда слышалось восхищение. Два росткариса перекрещивались, образую букву Высокого Слога Zn, которая несла в себе двапонятия: zi (вечное) и en (настоящее). Именно в месте перекреста, а найти егомог только очень острый глаз, кромка была не только матовой, но и болеетолстой, и не грозила отсечь палец или разрезать руку. Именно за это место иухватывалась ориса.

Роланд перевернул тарелку. На донышке, по центру, увиделмаленький выступ. Джейку выступ этот напомнил бы точилку для карандашей, какуюон носил в кармане в первом классе. Роланд никогда в жизни не точилки длякарандашей, поэтому в выступе он уловил некую схожесть с коконом, из котороговылупилось какое-то насекомое.

— Он издает свист при полете орисы, понимаешь, — Маргаретвидела искреннее восхищение Роланда и реагировала на него: щеки разрумянились,глаза заблестели.

— Другого назначения у него нет?

— Нет, — ответила она. — Но ориса должна лететь со свистом,как и в легенде, не так ли?