– Случалось мне и добывать золото. Мыл в ручьях, копалв руднике. Сколько через мои руки этой жёлтой дряни прошло, а ни крупинки неприлипло. Всё карты да кости, будь они прокляты. Я вообще-то парень башковитый.Но это сильнее меня: Игра – она… – Рид поэтически развёл руками… –Она как счастье. Или как невиданная красавица, которая одарит тебяодним-единственным взглядом, одной улыбкой. И знаешь ведь, что никогда не будеттвоей, а всё надеешься, на других баб и смотреть не хочешь. После такой улыбки,всё остальное зола да пепел. М-да… – Он грустно улыбнулся, доставаятрубку, сделанную из кукурузного початка. – Всего один раз в жизнисфартило мне по-настоящему. Садился за стол, имел при себе два слитка, вполторы сотни. А когда встал, сгрёб в шляпу целых три тысячи. В семьдесятчетвёртом это было, в Чёрных Горах, в самый разгар золотой лихорадки. Поехалдомой, в Саванну, где со времён рабства ни разу не был. В белой коляскеподкатил, с жемчужиной в галстуке, что твой король. И посватался к лучшейчёрной девушке во всём штате, некоей мисс Флоренс Дюбуа Франклин. Какаякрасавица, если б вы только видели! Не ревнуй, Пегги, тебя тогда ещё на светене было.

Он шутливо ткнул лошадь в затылок, та мотнула головой.

– Отказала? – спросил Фандорин.

Они ехали через Бутылочное Горло, и он немного отстал –рядом было тесновато.

– Согласилась. Я ведь не такой, как сейчас был.Весёлый, красивый, с медалями на груди (я их потом все в покер проиграл).Поеду, говорю, на Запад, присмотрю для нас подходящее ранчо, а потом тебявыпишу. Она, говорит, езжай, я буду ждать сколько понадобится… Э-эх, в первомже городе, не хочу даже вспоминать его название, продул все деньги вместе сколяской, жемчужиной из галстука и самим галстуком… В Саванне больше никогда небыл и уж вряд ли буду. Надеюсь только, что Флоренс Дюбуа Франклин ждала меня неслишком долго…

Он повесил голову, завздыхал, и его лошадь тоже фыркнула,будто почуяла настроение хозяина.

– Как вам удаётся обходиться без стремян и шпор? –Фандорин давно уже обратил внимание на эту странность. – Тоже проиграли?

– С такой умницей как Пегги мне без надобности. Я и куздечке, считай, никогда не прикасаюсь. Моей лошадке довольно сказать, и сделает.Даже говорить не надо, сама знает. Не верите? Спорим на доллар, я ей скажу:«Пегги, остановись у того камня», и она встанет.

Эраст Петрович засмеялся.

– Ну-ка, старушка, – наклонился к уху своей серойРид. – Видишь большой бульник, что похож на голову быка? Остановись-катам.

Возможно, тут был какой-то трюк – к примеру, он тихонькотронул бок лошади каблуком или ещё что-то, но в указанном месте Пеггиостановилась как вкопанная.

Негр обнял её за шею и поцеловал.

– Только она одна на всём белом свете меня понимает илюбит. Я знаете, чего ужасно боюсь? Что помру раньше неё. Кому достанется мояПегги? Как с ней будут обращаться?

Скалы раздвинулись. За рощей уже начинались землиселестианцев.

В этот глухой час над Долиной Мечты повисла особая, недобраятишина. Ни шелеста листвы, ни журчания воды – ни звука. Лишь перестук копыт.

Рид все чаще озирался вокруг, его лошадка ускорила ход иперешла на неуклюжую, развалистую рысцу.

Когда на ветке, прямо над головой у путников, заухал филин,негр схватился за сердце.

– Пегги, стой! Уф… – Было слышно, как у Ридаклацают зубы. – Знаете что, сэр. Давайте вы отвезёте им банку сами. А стодолларов мы поделим пополам. Я же всё-таки вытащил её из салуна, так? Не поедуя дальше. Чует моё сердце, добром это не кончится.

Минут пять, а то и десять ушло на то, чтоб уговорить егоехать дальше.

Но близ кукурузного поля, когда на небо выползла большаячёрная туча, Рид снова затрясся.

– Вы как хотите, а я поворачиваю! Вот вам мешок.Забирайте все деньги себе, мне не надо!

И сколько Фандорин ни бился, сдвинуть его с места не смог.

Хорошо, в голову пришла спасительная идея.

– Послушайте, Рид, а у вас игральные карты при себеесть?

– Карт нет, кости есть. Вам зачем? – Уошингтон ужене в первый раз попытался разжать пальцы Эраста Петровича, не отпускавшиеуздечку его лошади. – Да пустите вы!

– С-сыграем? Если выиграете, можете возвращаться вСплитстоун. Голову селестианцам отвезу я, а сто долларов будут ваши.

Уош шумно сглотнул.

– Вы дьявол. Хуже Безголового… Но как бросать кости втемноте?

– Вы же знаете, у меня фонарик.

…Минуту спустя двинулись дальше. Стаканчик и костяные кубикиЭраст Петрович положил в карман, решив, что ещё пригодятся.

До въезда в долину Рид всё время болтал, а теперь будто водыв рот набрал. Если и шевелил губами, то беззвучно – похоже, читал молитвы или,может, заклинания. Но дезертировать больше не пытался, это означало бы нарушитьслово игрока. Даже если поставил собственную душу и проиграл, долг платежомкрасен.

Ворота селестианской крепости были нараспашку. НавстречуРиду, ехавшему впереди, бросились все семеро старейшин.

– Что ты так долго? – закричал Мороний. –Скоро уже рассвет! Привёз?

Тут он заметил Фандорина и смешался. Не обращайте на менявнимания, жестом показал Эраст Петрович, спешился и остался в стороне.Старейшины переглянулись.

– Так оно даже лучше, – сказал Разис. –Безбожник может пригодиться.

Апостол нетерпеливо шагнул к негру.

– Вот твои деньги. Показывай!

– Сами любуйтесь.

Рид осторожно спустил мешок на землю, взял купюры и не глядясунул за пазуху, после чего отвернулся. Даже в тусклом свете факелов быловидно, как трясутся у него губы.

На, банку с её жутким содержимым Фандорин смотреть не стал(хорошенького понемногу). Гораздо больше его интересовала реакция селестианцев.Она Эраста Петровича не разочаровала.

Мороний развязал мешок, вынул стеклянный сосуд и вскрикнул.

Звон разбитого стекла, плеск, что-то тяжёлое покатилось поземле. Старейшины отскочили в стороны.

В зловещей тишине раздался тоскливый голос Уоша:

– Уронили башку Расколотого Камня, идиоты? Ну, будетвам теперь. Вождь, ты знаешь, я не при чём. Я, наоборот, привёз то, что тыищешь!

Апостол взял себя в руки.