Интересно, а скоро ли «новые русские» примутся строить узагородных домов стартовые площадки для межзвёздных яхт?

Наверное, скоро.

Пусть я никогда больше не выйду в космос. Зато смогулюбоваться стартующими кораблями. Просыпаться от тихого свиста рассекаемоговоздуха.

Если, конечно, домашний арест после недельных допросов несменится уютным сибирским санаторием…

Хлопнула дверь соседней дачи, и из дома пулей вылетелвзъерошенный мальчуган. В шортах и незаправленной футболке, явно боясьопоздать. Увидев меня на прежнем месте, Алёшка замедлил шаг. И всё женаправился прямо ко мне, а не кругами, как обычно.

— Привет, — первым поздоровался я. Тиран посмотрел на меня ине стал рычать на Алёшку.

— Здравствуйте… — смущённо протянул мальчик. Помедлилсекунду, потом решительно сказал: — А у вас обыск был. Двое суток подряд!

— Угу. — Я кивнул.

Алёшка мялся, явно не решаясь расспрашивать. Потомлюбопытство пересилило.

— А где вы были?

— Далеко, — сказал я. — Очень далеко.

— На Цитадели? — Глаза Алёшки загорелись. Конечно же, он былв курсе всех космических новостей. О сборе Сильных рас Конклава твердили все —пусть никто и не знал, чем он вызван.

— Дальше, — коротко ответил я.

— Отсюда видно?

Ядро Галактики с Земли, конечно же, видно. Но я не сталрасстраивать мальчика.

— Нет.

Он продолжал стоять, ковыряя носком незашнурованныхкроссовок землю. Я терпеливо ждал.

— Пётр… а вы мне камешек не подарите?

Если бы он сказал «не привезли?», я покачал бы головой. Атак… Я нагнулся, подобрал из-под ног обломок щебёнки. Серый, пыльный,неотличимый от миллиона собратьев.

— Держи.

Мальчишка растерянно взял камешек. Повертел в руке,посмотрел на меня. У него подозрительно заблестели глаза. Не ожидал он такогоиздевательства от кумира… Ну должен же я хоть для кого-то быть кумиром!

— Это кусочек планеты, Алёшка, — сказал я. — Маленькийобломок маленькой планеты, на которой живут люди.

Он молчал.

— Самая обычная планета, парень, — терпеливо продолжал я. —Ничего особенного. Много воды, да и суши немало. Облака плывут как хотят. Дождьидёт именно тогда, когда тебе не хочется. Грязи навалом, а леса чахнут…

Его взгляд вдруг стал твёрже. И губы чуть дрогнули, но не вполудетском плаче, а в робкой улыбке.

— Самая заурядная планета, — повторил я. — Но у нас покадругой нет. Верно?

Мальчик кивнул.

— А самое главное, — переходя на шёпот, сказал я, и Алёшкаприблизился на шаг, — мы не обязаны всех любить. И вовсе не должны всехненавидеть.

— Я понял, — сказал Алёшка, поднимая на ладони камешек.Разглядывая его так пристально, словно это был переливчатый топаз с Аттасси илипризрачная обманка с Халдуина-12.

— Это самый главный камешек в твоей коллекции, — сказал я. —Самый-самый.

— Знаю, — согласился мальчик. Посмотрел мне в глаза: — ПётрДанилович, скажите, а меня возьмут в лётное училище?

— Не знаю, — честно сказал я.

— А вы меня порекомендуете? Ну… когда вырасту, конечно.

— Разве это чем-то поможет?

Алёшка явно удивился.

— Ещё как!

— Тогда порекомендую.

Он кивнул и спросил:

— Можно идти?

Я едва сдержал улыбку.

— Иди.

Глядя на торопливо убегающего пацана, я думал о том, чтовряд ли придётся исполнять обещание. Никому не поможет моё поручительство.Особенно если дело касается космоса. Скорее навредит.

И всё же приятно, когда тебя считают героем.

В кармане затрещал телефон. Я достал трубку, сказал:

— Алло.

— Пётр, ты? — поинтересовался Данилов.

Надо же. И его отпустили? Я боялся, что бывшего сотрудникаФСБ будут допрашивать ещё месяц-другой.

— А кто ещё?

— Не спишь?

— Нет.

— Машина прибудет через пятнадцать минут. Приводи себя впорядок. Переоденешься в Звёздном, сейчас готовят тебе костюм.

Я молчал, ничего не понимая.

— К Земле приближается церемониальный корабль Конклава! —рявкнул Данилов. — В окружении пяти Торпп!

— И? — чувствуя, как всё холодеет внутри, спросил я.

— Ты что, телевизор не смотрел? — заорал Данилов.

— Я — нет, — глядя на нырнувшего в дом Алёшку, сказал я.

— Они прибыли на церемонию принятия Земли в Сильные расы! —Голос Данилова взвился — и вдруг упал до шёпота. — Ты… ты и впрямь не знаешь?

Я покачал головой, словно держал в руках видеофон, а недешёвую сотовую трубку.

— Представитель Конклава заявил, что хочет вести переговорыпо процедуре с Петром Даниловичем Хрумовым, — сказал Данилов голосом, мгновенноставшим торжественным и казённым. — Сегодня собирается ассамблея ООН… радиподтверждения твоих полномочий.

С минуту мы оба молчали, словно пробуя нервы друг друга наизнос.

— Пётр, у тебя четверть часа на сборы! — не выдержал первымДанилов.

— Полчаса, — сказал я.

— Что? — закричал Данилов.

— Мне ещё надо выгулять собаку, Саша, — объяснил я. —Понимаешь?

Его голос сел до шёпота, когда он ответил:

— Да…

— Вот и хорошо, — закрывая трубку, сказал я. — Правда,Тиран?

Пёс коротко и одобрительно взвизгнул.

— Подождут, в конце концов, — решил я, ведя Тирана обычныммаршрутом. Вдоль забора, мимо клумб с чахлыми астрами, мимо самого главногодерева, которое обязательно надо пометить. — Подождут ведь, верно?

Пёс, конечно, не ответил. Но явно был со мной согласен.

И когда он деловито задирал лапу у дерева, меня охватилсмех.

На сотни километров вокруг собак, способных конкурировать сТираном, не существовало. И всё же он упрямо метил территорию.

Может быть, и впрямь это точно так же важно, какторжественная церемония принятия человечества в ряды Сильных рас?