— Это один из простейших, но на мой взгляд — изящный вариантзоны катарсиса. У заключённого есть выход в пустыню. Пустыня безгранична, нозамкнута — попытавшись уйти, он вернётся к прежнему месту. В пустыне обитаетодна-единственная лисичка. Терпением и мягкостью заключённый может еёприручить. За последний год наш подопечный добился определённых успехов.

— Очень трогательно, — морщусь я. Постукиваю туфли каблукомо каблук — на пол сыплется мелкий сухой песок. — Хотя заключённый Казаков неочень-то похож на Маленького Принца. А что будет дальше?

— Когда он приручит лисичку, то сможет принести её в камеру.Она станет совсем ручной, будет спать у него в ногах, бегать между камерами сзаписками… даже немножко понимать его речь. — Томилин чем-то недоволен, норассказывает всё-таки с увлечением.

— А потом?

— Вы догадливы, Карина. Потом фенек умрёт. Он найдёт её впустыне, дня через три после того, как лисичка перестанет приходить в камеру. Ибудет непонятно, то ли она умерла своей смертью, то ли кем-то убита.

Останавливаюсь. То ли от уверенного голоса начальникатюрьмы, то ли под впечатлением только что увиденного, но я представляю всёслишком чётко. Человек, стоящий на коленях перед неподвижным тельцем зверька.Крик, отчаянный и безнадёжный. Пальцы, скребущие сухой такыр. И пустые глаза —в которых больше ничего нет.

Видимо, лицо меня выдаёт.

— Это нарисованная лисичка, — говорит подполковник. —Обычная программа «домашний любимец» с замедленным инстинктом приручения. Её ненадо жалеть, — он секунду медлит, потом добавляет: — а человека, зверскиубившего свою жену, — тем более. Пережитый шок заставит его осознать, что такоеболь утраты.

У меня на языке крутятся очень скептические вопросы. Норазве моё дело их задавать? Поэтому киваю, кручу вокруг сканером, уделяя особоевнимание зарешеченному окну. Томилину смешно, но он старается не улыбаться.

Спасибо ему большое.

Мы проходим ещё три камеры. В одной заключённый спит, и япрошу подполковника его не будить. Обитатели двух других странствуют по своимзонам катарсиса. Первая зона — город, где нет никого, вообще никого, но всёвремя находятся следы недавнего присутствия людей. Я сразу угадываю, что городпредназначен для ещё одного убийцы. Вторая зона — что-то подозрительносмахивающее на симулятор автогонок. Здесь раскаивается в своём преступлениишофёр, покалечивший в пьяном состоянии несколько человек. Не знаю, не знаю… мнекажется, что весёлый усатый мужик просто старается сохранить профессиональнуюформу. Впрочем, ему осталось сидеть всего полгода. Вряд ли он решится бежать,даже если его большегрузный «КамАЗ» проломит нарисованный забор и выкатит наулицы Диптауна.

Но сканером я работаю старательно.

— Дальше — заключённые под стражу за экономическиепреступления, — говорит подполковник. — Будете знакомиться?

Можно подумать, что убийцы и насильники для меня болееинтересны.

— Конечно.

— Взлом серверов, кража информации, составляющей коммерческуютайну. В общем — хакер, — представляет подполковник отсутствующего обитателякамеры. — В зону катарсиса пойдём?

— Давайте заглянем, — говорю я, стараясь не выдать волнения.

На экране детектора по-прежнему горит зелёный огонёк — всёчисто. Но этот огонёк не играет никакой роли. Он для тех, кто глянет на экранчерез моё плечо.

Ничего не значащая буковка F в углу экрана гораздоинформативнее. Где-то рядом пробит канал на улицы Диптауна.

Ах какая замечательная идея — наказать хакера заключением ввиртуальной тюрьме!

Зона катарсиса хакера — подъезд многоэтажки. Грязноватый, сунылыми резиновыми ковриками у дверей. Почему у ковриков всегда такая тоскливаяраскраска? Чтобы не спёрли?

— Труднее всего перевоспитывать человека, совершившего экономическиепреступления, — сообщает вдруг подполковник. — Понимаете, Карина?

— Нет, не совсем.

— Ну посудите сами. — Он оживляется. — Вот простейшийпример. Медицина лечит страшные болезни: оспу, чуму. А с банальным насморкомсправиться не может. Так и с преступлениями в экономической сфере: воровствомданных, незаконным пользованием программами. Поймать правонарушителя, наказатьего — мы в силах. Но убедить его, что поступать так нельзя… Во-первых, срокизаключения небольшие. Совершенно нет времени на работу с человеком…

Мне почудилось, или в голосе Томилина сквозит огорчение?

— Во-вторых, очень трудно убедить человека, что его действияаморальны. Даже христианских заповедей не хватает. Сказано «не укради», норазве человек крал? Он всего лишь скопировал информацию. Пострадал ликонкретный человек? По сути — да. Но объясни провинциальному программисту, чтоБилл Гейтс страдает от незаконного пользования «Виндоус-Хоум», что певице Эниинужны отчисления от продажи дисков!

Я смотрю на Томилина с удивлением. Вот уж не ожидала, что онслушает Энию! Такие, как он, должны слушать музыку раз в год. На концерте вчесть Дня милиции.

— Но мы всё-таки не сдаёмся, — со скромной гордостью говоритТомилин.

Мы идём по лестнице, Томилин легонько толкает каждую дверь.Наконец одна поддаётся.

Входим.

Квартира. Как принято говорить — чистенько. Даже слишком ужаккуратно, учитывая доносящиеся детские голоса.

— Это квартира обычного российского программиста, —торжественно говорит Томилин, понижая голос. — Зовут его Алексей, жена —Катерина, дочь — Диана, сын — Артём. Имена, возраст, характер — всё составленона основе большой репрезентативной выборки. Это абсолютно стандартныйпрограммист.

У меня в груди шевелится смешок. Но я молчу, киваю.

— Алексей работает в фирме «Седьмой проект», занимающейсявыпуском и локализацией игровых программ, — продолжает подполковник. — Нохакеры взломали сервер и украли новейшую игру, над которой программистыработали пять лет. Игра вышла на пиратских дисках, фирма на грани банкротства.

Вслед за Томилиным иду в гостиную. Мысли по поводу игры,которую делают пять лет, держу при себе.

А вот и наш программист. Он тощ, очкаст и небрит. Сидит натабуретке перед компьютером, на мониторе — строчки машинного кода. Судя поповедению Томилина, нас Алексей не видит. Впрочем, он и без того занят —положив руку на плечо конопатого мальчика, что-то втолковывает ему:

— Я понимаю, сынок. Мы обещали тебе велосипед, но нам смамой сейчас очень трудно. У нас украли игру, которую мы так долго делали, изарплату не платят.

— Но у всех ребят есть велосипеды… — горько отвечаетребёнок.