Ирина вышла на улицу и действительно увидела напротивоположной стороне здание, вся стена которого была покрыта картинами, выложеннымииз разноцветной мозаики. Здесь был маяк на берегу бушующего моря, и рыбаки ссетями, и скалы в клочьях тумана…

Ирина перешла дорогу и вошла в единственный подъезд. Внутрибыло темно, грязно и пахло кошками. Лифт был, но, как и следовало ожидать, онне работал. Впрочем, у этого сооружения, больше напоминающего птичью клетку,был такой ненадежный вид, что Ирина все равно не решилась бы имвоспользоваться.

Она начала восхождение.

Лестница, ко всем ее недостаткам, была еще и очень крутая, иИрина, хотя и находилась в отличной форме, скоро почувствовала себя по меньшеймере покорителем Эвереста.

Где-то наверху хлопнула дверь, загремели приближающиесяшаги.

– Не забудь «Вискас»! – раздался вслед бегущемучеловеку женский голос.

– Да, мама! – отозвался другой голос, девичий, и из-залестничного поворота показалась девчонка лет пятнадцати в искусно разорванныхджинсах. Поравнявшись с Ириной, она окинула ее заинтересованным взглядом,особенно долго задержавшись на шарфе, и протянула: «Здрассте»!

Ирина ответила вежливой девочке и с новыми силами зашагаланаверх.

Наконец восхождение завершилось, и она оказалась передобшарпанной дверью, поперек которой красовалась крупная корявая надпись:

«Антипов падонок».

Из-за двери доносились озабоченные голоса.

Поскольку других дверей на площадке не было и надпись можнобыло расценивать как несомненное указание, Ирина надавила на кнопку звонка.

За дверью раскатилась заливистая трель, но никакой реакциине последовало. Те же самые голоса продолжали свой нескончаемый разговор.

Ирина подождала минуту и позвонила еще раз.

Снова ничего не произошло.

– Но ведь кто-то есть дома, – пробормотала она иуставилась на дверь, как будто рассчитывала открыть ее взглядом. Как нистранно, именно это и произошло. То есть не то чтобы дверь открылась. ПростоИрина увидела, что она и не была закрыта. Между дверью и косяком виднеласьдовольно заметная щель.

Ирина толкнула дверь и вошла в квартиру, громко окликнувхозяина:

– Сергей! Я вам принесла кассету от Насти Лукьяновой!

Ей никто не ответил, только все те же голоса продолжалиразговаривать в глубине квартиры.

Прихожая, в которой оказалась Ирина, была полутемной изагроможденной какими-то коробками и ящиками, поверх которых красовался яркийгорный велосипед.

– Переезжать он, что ли, собирается… – пробормотала Ирина,обходя этот завал. При этом она все же ушибла коленку.

– Сергей! – повторила она как можно громче, осторожнопродвигаясь в направлении голосов. – Сергей, вы что – ничего не слышите? Увас всю квартиру вынесут, а вы и не заметите!

Голоса доносились из-за ближайшей двери. Ирина толкнула ее ивошла в комнату, прищурив глаза: после полутемного коридора она едва неослепла. В комнате прямо напротив двери было огромное окно, в которое лилсясолнечный свет. Несмотря на это, была включена еще и люстра.

Привыкнув к яркому свету, Ирина огляделась.

Стены комнаты были увешаны большими, аккуратно окантованнымифотографиями. Большей частью это были городские виды – набережные Мойки,Фонтанки, Екатерининского канала, другие живописные уголки Петербурга.

Ирина повернулась в ту сторону, откуда доносились голоса… ичуть не расхохоталась.

Это был включенный телевизор, на экране которого двое героевлатиноамериканского сериала со вкусом выясняли отношения.

– Как ты мог так поступить со своей родной дочерью,Эуженио? – вопрошала пышная брюнетка, уставившись на плешивогостарика. – Неужели в твоей душе не осталось ничего святого?

Ирина подошла к телевизору, выкрутила звук и снова окликнулахозяина:

– Сергей, ну где же вы?

Поскольку и на этот раз никто не отозвался, онапочувствовала легкое беспокойство.

Что он, заснул, что ли? Или выбежал за сигаретами, а дверьзабыл закрыть? Мы живем не в такое время, когда можно столь легкомысленноотноситься к собственности!

Ирина собралась уже покинуть квартиру, подумав, в какомокажется положении, если ее здесь застанут, но ее остановила новая мысль. Можетбыть, Антипову стало плохо, и он лежит сейчас в соседней комнате? И ему срочнонужна помощь?

Ирина поспешно вышла в коридор, толкнула следующую дверь.

Это была кухня.

Причем здесь царил совершенно чудовищный беспорядок.

Шкафчики распахнуты, коробки и банки валялись на полу, ихсодержимое рассыпано…

– Да, даже Яше ни разу не удалось устроить такойпогром! – поразилась Ирина и снова вышла в коридор.

Оставалась еще одна дверь. Как и следовало предполагать, онавела в ванную комнату.

Войдя в нее, Ирина почувствовала, как ее горло перехватилоледяной рукой страха.

Что-то здесь было не так, очень даже не так.

Ванна была задернута занавеской, и из-за нее доносился шумльющейся воды.

– Может быть, человек принимает ванну, поэтому и не услышалзвонков и окриков? – проговорила она вслух, пытаясь успокоить себя такимна первый взгляд разумным объяснением.

Если он принимает ванну, почему он не закрыл дверь назадвижку?

Да к тому же еще и входную дверь квартиры не запер?

Ну, может быть, этот Сергей – человек со странностями! Сочень большими странностями…

Ирина попятилась к двери. Уйти отсюда поскорее и забыть всепроисшедшее, как страшный сон, а злополучную кассету выкинуть в ближайшую урну!

А вдруг человеку стало плохо в ванне, и ему нужна помощь?

Она снова сделала шаг вперед и протянула руку к занавеске.

Рука словно налилась свинцом – так ей не хотелосьотдергивать эту несчастную занавеску!

«Что за черт! – мысленно проговорила Ирина. – Яведу себя, как трусливая истеричная девчонка. Шаг вперед, шаг назад… Что заидиотские танцы! Надо наконец на что-нибудь решаться! Если человекудействительно нужна помощь – с этим нельзя тянуть!»

И она отдернула занавеску.

И зажала рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.

Сергей Антипов – а это, судя по всему, был именно он – лежалв наполненной водой ванне. Это был действительно человек со странностями, вовсяком случае, чем еще можно было объяснить то, что он вздумал принимать ваннув одежде? Но это была последняя странность в его жизни, потому что Сергей былмертв. И никакой помощи ему уже не требовалось. Он был мертв окончательно,бесповоротно, как говорит Иринина дочка Наташка – стопудово.