– А мы не дадим ему кончиться, – заверил ее Билл,и оба знали, что, возможно, пройдут годы, прежде чем они смогут все этоповторить. Поездки в Лондон вряд ли войдут у нее в привычку, а если Тедди сновастанет хуже, Изабель вообще не сможет никуда вырваться. А в Париже они несмогут чувствовать себя так свободно, как здесь. Гордон этого не одобрит, да икак ему объяснишь? – Давайте не думать о будущем. Лучше будем наслаждатьсянастоящим, пока оно есть. – Кивнув, она улыбнулась, но в ее глазах стоялислезы. Изабель думала о том, что, едва успев сказать «здравствуй», ей скоропридется говорить ему «прощай» и потом снова останется только голос втелефонной трубке. А Билл, в свою очередь, с тоской представлял, как онавернется к своей одинокой жизни. Она молода и красива, с ней рядом должен бытьтот, кто способен ее оценить. – Может, еще потанцуем? – предложил он,и она согласно кивнула. На этот раз, когда Билл ее обнял, Изабель в полной мереощутила его близость. Закрыв глаза, он молча сжимал ее в объятиях, и этот мигбыл, пожалуй, лучшим за весь вечер.

Покидая «Аннабелз», оба молчали. Тишина нарушилась толькотогда, когда машина проделала уже полпути до отеля.

– Мне сегодня было так хорошо! – тихо прошепталаИзабель, думая о том, какой он красивый и как добр к ней.

– И мне тоже. – Билл обнял ее за плечи. Сейчас онабыла не просто счастлива, а испытывала еще и необыкновенное чувство покоя.Когда они подъехали к гостинице, то еще с минуту не двигаясь сидели в машине, вто время как водитель вежливо ждал снаружи.

– Ну что, выходим? – с сожалением спросил Билл инехотя отодвинулся. Заметив это, водитель немедленно распахнул дверцу.

Через вращающиеся двери они вошли в вестибюль. Было два часаночи, двое уборщиков драили мраморные полы. Подойдя к лифту, Изабель соннозевнула.

– Когда завтра начнем? – осведомился Билл, вглубине души желая провести ночь с ней. Это совершенно исключено – он никогдане станет рисковать их дружбой, никогда не сделает того, о чем она потом можетпожалеть.

– В десять, вы согласны? Музеи вряд ли открываютсяраньше. – Они уже стояли у ее двери, у Изабель был усталый вид. Вечер вовсех отношениях произвел на нее сильное впечатление.

– Тогда, может, позавтракаем в девять? Я за вамизайду, – предложил он, придвигаясь к ней вплотную.

– Это было бы прекрасно, – кивнула Изабель. –Мне так хорошо было сегодня… спасибо вам… – прошептала она, когда он отперей дверь.

– А мне просто ужасно, – улыбнулся он, глядя, какона входит в свой номер.

– Ну вот и славно, – повернувшись, усмехнулась онав ответ. Помахав ей, Билл направился к своему номеру. Закрывая дверь, Изабельдумала только о том, как ей повезло, что у нее есть такой замечательный друг.

Когда на следующее утро Билл зашел за Изабель, она уже ждалаего, одетая на сей раз в темно-синий льняной костюм. Его дополняли темно-синяясумочка и такого же цвета туфли из крокодиловой кожи. На шею Изабель повязалаярко-зеленый шарф, довершали ансамбль серьги, в которых соседствовали оба цвета– сапфиры и изумруды. Билл счел ее как никогда молодой и красивой и, каквсегда, очень элегантной.

– Вы сегодня замечательно выглядите, – заметил он,когда они начали спускаться по лестнице. – Как спалось?

– Спала как убитая, – улыбнулась она. – А вы?

– Я, пожалуй, чересчур много выпил. Даже не знаю, какназвать – заснул я или отключился, но все равно сегодня чувствую себяпрекрасно. – Вчера ночью он вовсе не казался ей пьяным. Очевидно, этопросто шутка, тем более что сейчас он, кажется, в хорошем расположении духа.Когда они вошли в столовую, оказалось, что Билл предварительно заказал нетолько столик, но и очень плотный завтрак.

– Я не смогу все это съесть, – пожаловаласьИзабель. – Яйца, сосиски, бекон, вафли, овсянка и фрукты, апельсиновый соки кофе – да этого хватит на целую армию!

– Я не знал, что вы обычно едите на завтрак, –смущенно усмехнулся Билл, – и заказал сразу все, что было. А что следовалозаказать? – с любопытством осведомился он, желая узнать ее жизнь домельчайших подробностей.

– Обычно я завтракаю кофе с тостами, но так дажеинтереснее, – ответила она, кладя на свою тарелку вафли, яйца и бекон идобавляя еще немного клубники.

К своему удивлению, Изабель съела большую часть того, чтозаказал Билл, а он прикончил большую часть оставшегося. Уходили они изгостиницы в прекрасном настроении, подшучивая друг над другом насчет того, ктосколько съел и каким толстым теперь станет.

– Хорошо, что я вижусь с вами только несколько раз вгоду, – сказала она, садясь в поджидавший их лимузин. – Иначе бы ясильно располнела, – пояснила Изабель. Билл бросил на нее странный взгляди подумал, как было бы хорошо, если бы они каждый день завтракали вместе. Ееобщество ему приятно, с ней всегда легко. Билл очень редко заставал ее в плохомнастроении, даже если звонил несколько раз в неделю. В отличие от Синди,повторявшей, что до полудня она не желает ни с кем общаться, Изабель по дорогев Тейт была мила и разговорчива.

Она рассказывала о тех полотнах, которые они собиралисьпосмотреть, – об их истории, происхождении, о технике исполнения инаиболее значительных деталях. Домашнее задание Изабель выполнила на совесть, исейчас ее переполнял восторг от того, что она увидит выставку вместе с Биллом.Когда они начали осмотр, Изабель полностью сосредоточилась на картинах,внимательно изучая малейшие детали и тут же делясь с Биллом своими наблюдениямии открытиями. Когда в полдень они наконец покинули музей, ему казалось, что онпрослушал обширный курс лекций по искусствоведению.

– Сколько же вы знаете! Но почему вы никак неиспользуете эти знания, Изабель? Жалко ведь, что они пропадают впустую.

– Я не могу оставить Тедди, – печально произнеслаона.

– А разве нельзя заниматься реставрацией на дому? Вымогли бы устроить себе мастерскую – дом для этого достаточно велик.

– Боюсь, Гордон будет против, – тихо сказалаИзабель, и в голосе ее явственно звучало сожаление. – Ему всегда ненравилось то, чем я занимаюсь. Когда я работала в Лувре, он считал, что я ведубогемный образ жизни. Вряд ли стоит напрашиваться на новую неприятность. –Она уже давно смирилась и с противодействием Гордона, и с болезнью сына.

– Мне кажется, вам это просто необходимо, –настаивал Билл. Он восхищался ее знаниями и тем, как она тактично этимизнаниями с ним делилась. Она не заносилась, не заставляла его чувствовать себяневеждой, хотя, разумеется, он знал гораздо меньше. Во всем, что говорила иделала Изабель, чувствовалась удивительная скромность. – А вы сами непишете картины? – с интересом спросил он.

– Писала. У меня не слишком получалось, но мне этодоставляло удовольствие.

– Если бы у вас была мастерская, вы бы и этим смоглизаниматься. Мне кажется, работа была бы для вас замечательной отдушиной. –Изабель улыбнулась, но тут же представила, как взбесился бы Гордон, которыйпочему-то считал, что занятия искусством для нее излишни. По-видимому, они невписывались в созданный им образ идеальной жены. Он же хотел от Изабель толькоодного – чтобы она занималась домом и детьми. Ее интересы и пристрастия неимели для него никакого значения. Теперь Изабель была его собственностью идолжна была соответствовать его вкусам и представлениям.