– Но здешние власти…

Джессоп улыбнулся:

– Насчет этого не беспокойтесь. Французы потеряли нескольковесьма перспективных молодых ученых и охотно станут с нами сотрудничать. Фактыбудут выглядеть следующим образом. Миссис Беттертон доставлена в больницу ссотрясением мозга. Миссис Крейвен, другая пассажирка самолета, потерпевшегокатастрофу, также доставлена в больницу. Через день или два миссис Крейвенскончается, а миссис Беттертон выпишут еще ощущающей последствия сотрясениямозга, но способной продолжать путешествие. Катастрофа была подлинной, асотрясение мозга – отличное прикрытие для вас. Оно может объяснить и провалы впамяти, и странное поведение.

– Это чистое безумие! – заявила Хилари.

– Безусловно, – согласился Джессоп. – Ваша миссия оченьопасна, и, если наши подозрения оправданны, вы рискуете попасть в беду. Я свами вполне откровенен, так как вы сами сказали, что хотите умереть. Думаю, чтотакой способ покажется вам более интересным, чем прыжки из окна и гибель подколесами поезда.

Хилари неожиданно рассмеялась:

– Пожалуй, вы правы.

– Значит, вы согласны?

– Почему бы и нет?

– В таком случае, – сказал Джессоп, решительно поднимаясь, –вам нельзя терять времени.

Казалось, будто в больнице очень холодно, хотя это несоответствовало действительности. В воздухе ощущался запах антисептиков. Когдамимо палаты провозили тележку, из коридора доносилось звяканье стекла иметаллических инструментов. Хилари Крейвен сидела на жестком железном стуле укровати.

В постели под прикрытой плафоном лампой лежала ОливБеттертон с перевязанной головой. Она была без сознания. По одну сторонукровати стояла сестра, а по другую – врач. Джессоп сидел на стуле в углупалаты. Врач повернулся к нему и заговорил по-французски:

– Осталось недолго. Пульс совсем слабый.

– И она так и не придет в сознание?

Француз пожал плечами:

– Трудно сказать. Возможно, перед самым концом.

– И вы не можете ничего предпринять? Никаких стимулирующихсредств?

Доктор покачал головой и вышел. Сестра последовала за ним.Ее сменила монахиня, которая встала у изголовья кровати, перебирая четки.Хилари посмотрела на Джессопа и, повинуясь его взгляду, подошла к нему.

– Вы слышали, что сказал доктор? – тихо спросил он.

– Да. А что вы хотите у нее узнать?

– Если она придет в сознание, мне нужна любая информация,которую вам удастся получить, – пароль, условный знак, сообщение, все, чтоугодно. Она скорее будет говорить с вами, чем со мной.

– Вы хотите, чтобы я обманом вытянула сведения из умирающей?– сердито осведомилась Хилари.

Джессоп привычным движением по-птичьи склонил голову набок:

– Значит, вот как вы к этому относитесь?

– Именно так.

Он задумчиво посмотрел на нее:

– Хорошо. Тогда говорите и делайте что хотите. Что касаетсяменя, то я не испытываю угрызений совести.

– Разумеется, это ваша обязанность. Спрашивайте чтопожелаете, но не заставляйте это делать меня.

– Вы свободны в своем выборе.

– Нужно решить один вопрос. Должны мы говорить ей, что онаумирает?

– Не знаю. Мне надо об этом подумать.

Хилари кивнула и вернулась на свое место у кровати. Онаиспытывала глубокое сочувствие к умирающей. Эта женщина ехала к мужчине,которого она любит. Или они ошибаются? Быть может, она приехала в Мароккоискать одиночества и скоротать время, покуда выяснится, жив ее муж или нет?

Прошло почти два часа, когда монахиня перестала щелкатьчетками.

– Думаю, мадам, конец близок, – бесстрастным тономпроизнесла она. – Пойду за доктором.

Монахиня вышла из палаты. Джессоп подошел к противоположнойстороне кровати и прислонился к стене, находясь вне поля зрения умирающей. Векиженщины дрогнули. Безразличный взгляд светлых глаз устремился на лицо Хилари.Глаза закрылись и открылись вновь. В них появилось озадаченное выражение.

– Где?..

Слово слетело с почти неподвижных губ в тот момент, когдаврач вошел в палату. Остановившись у кровати, он взял женщину за руку и пощупалпульс.

– Вы в больнице, мадам, – сказал доктор. – Самолет потерпелкатастрофу.

– Самолет? – еле слышно переспросила женщина.

– Вы хотите повидать кого-нибудь в Касабланке, мадам? Мымогли бы передать сообщение.

В глазах женщины появилось выражение боли.

– Нет, – сказала она и снова посмотрела на Хилари. – Кто…

Хилари склонилась к кровати и заговорила медленно и четко:

– Я тоже прилетела из Англии, и, если я могу чем-нибудь вампомочь, пожалуйста, скажите.

– Нет-нет… Только…

– Да?

– Нет, ничего…

Глаза снова закрылись. Обернувшись, Хилари встретилаповелительный взгляд Джессопа и решительно покачала головой.

Джессоп подошел к кровати и остановился рядом с доктором.Глаза умирающей открылись вновь. В них мелькнуло осмысленное выражение.

– Я знаю вас.

– Да, миссис Беттертон, вы меня знаете. Теперь вы сообщитемне что-нибудь о вашем муже?

– Нет.

Веки опустились опять. Джессоп повернулся и вышел из палаты.Доктор посмотрел и тихо произнес:

– C’est la fin.[3]

Но женщина снова открыла глаза. Ее полный муки взглядзадержался на Хилари. Олив Беттертон шевельнула рукой, и Хилари инстинктивновзяла ее холодную белую руку в свою. Врач пожал плечами и вышел. Две женщиныостались одни. Олив Беттертон пыталась заговорить:

– Скажите мне… я…

Хилари знала, о чем она спрашивает, и внезапно приняларешение.

– Да, – ответила она. – Вы умираете. Вы это хотите знать, нетак ли? Теперь слушайте меня. Я собираюсь попытаться найти вашего мужа. Что мнепередать ему, если я добьюсь успеха?