– Он не рассказывал жене об этом ленче.

Уортон задумался.

– По-вашему, это важно?

– Может быть. Кэрол Спидер вызывали в комиссию порасследованию антиамериканской деятельности. Она смогла полностью оправдаться,но там считают, что кое-что за ней было… Это единственный сомнительный контакт,который нам пока что удалось обнаружить в связи с Беттертоном.

– А как насчет контактов миссис Беттертон – контактов,которые могли побудить ее отправиться за границу?

– Личных контактов не было. Вчера она получила письмо отодного поляка – кузена первой жены Беттертона. Он только что был здесь ивыпытывал у меня подробности.

– Как он выглядит?

– Очень вежливый иностранец, хотя производит несколькоискусственное впечатление.

– Думаете, он был связным, который ее предостерег?

– Может быть. Не знаю. Он меня озадачил.

– Собираетесь последить за ним?

Джессоп улыбнулся:

– Да. Я дважды нажал кнопку.

– Старый лис – вечно какие-нибудь трюки! – Уортон снова сталсерьезным. – Ну и каков план?

– Думаю, Дженет и все как обычно. Испания или Марокко.

– Не Швейцария?

– На этот раз нет.

– По-моему, Испания и Марокко для них трудноваты.

– Мы не должны недооценивать наших противников.

Уортон с отвращением щелкнул ногтем по папке с документами.

– Это едва ли не единственные две страны, где Беттертон небыл замечен, – с досадой произнес он. – Что ж, придется ими заняться. Если мыпотерпим неудачу и на этот раз…

Джессоп откинулся на спинку стула.

– У меня уже давно не было отпуска, – сказал он. – Я усталот этого кабинета и с удовольствием съездил бы за границу…

– Рейс сто восемь в Париж. «Эр Франс». Сюда, пожалуйста.

Сидящие в зале ожидания аэропорта Хитроу быстро поднялись.Хилари Крейвен подобрала свой маленький саквояж из крокодиловой кожи и вышла нагудронированное поле следом за остальными. После теплого воздуха зала ветерказался особенно резким и холодным.

Хилари поежилась, плотнее закуталась в шубу и направиласьвместе с другими пассажирами к ожидающему их самолету. Наконец-то она оставитпозади холод, серость, невзгоды и начнет новую жизнь под ярким солнцем иголубым небом, сбросив тяжкое бремя горестей и разочарований! Хилари подняласьпо трапу, наклонив голову, вошла в самолет, и стюард показал ей ее место.Впервые она ощутила облегчение от терзавшей ее острой, почти физической боли.«Я улетаю! – с надеждой говорила она себе. – Улетаю прочь!»

Рев моторов возбуждал ее. В нем ощущалась какая-тостихийная, первобытная свирепость. «Нет ничего хуже цивилизованного горя, –думала Хилари. – Оно серое и безнадежное. Но теперь я избавлюсь от этого!»

Самолет мягко выруливал на взлетную полосу.

– Пристегните ремни, пожалуйста, – сказала стюардесса.

Самолет повернул и остановился в ожидании сигнала к взлету.«Возможно, он разобьется, – говорила себе Хилари. – Это сразу все бы решило».Ожидание казалось бесконечным. «Мне никогда не удастся вырваться на свободу, –мелькнуло в голове у Хилари. – Я останусь здесь пленницей…»

Наконец самолет двинулся вперед, постепенно набираяскорость. «Он не взлетит – не сможет взлететь, – думала Хилари. – Это конец».Тем не менее самолет все-таки оторвался от земли. Правда, Хилари казалось,будто это земля нырнула вниз, забирая свои проблемы и разочарования из-подревущего крылатого существа, гордо устремившегося в облака. Они описали кругнад аэродромом, выглядевшим словно причудливая детская игрушка. Миниатюрныешоссе и железнодорожные пути с крошечными поездами… Странный игрушечный мир,где люди любят и ненавидят, где разбиваются сердца… Теперь это как бы потерялосмысл – таким маленьким и незначительным казалось все находящееся внизу. Вскореземлю заслонила плотная масса серовато-белых облаков. Должно быть, они летятнад Ла-Маншем. Хилари откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Спасение…Она оставила за собой все – Англию, Найджела, печальный холмик, служившийпоследним пристанищем Бренды… Хилари открыла глаза и со вздохом закрыла ихвновь. Она заснула…

Когда Хилари проснулась, самолет снижался. «Париж», –подумала она, выпрямляясь на сиденье и протягивая руку к сумочке. Но это не былПариж. Стюардесса вошла в салон и объявила с бодростью гувернантки в детскойкомнате:

– Мы приземляемся в Бове, так как в Париже слишком густойтуман.

Ее тон как бы подразумевал: «Разве это не великолепно,дети?» Хилари посмотрела в окошко, но почти ничего не увидела. Бове тожеказался окутанным туманом. Самолет приземлялся медленно. Прошло некотороевремя, прежде чем пассажиров проводили сквозь сырой и холодный туман в грубоедеревянное строение с несколькими стульями и длинной деревянной стойкой.

Хилари овладело уныние, которое она тщетно пыталасьстряхнуть. Мужчина рядом с ней пробормотал:

– Это старый военный аэродром. Здесь нет ни отопления, нидругих удобств. К счастью, мы во Франции, так что нам дадут чего-нибудь выпить.

Действительно, вскоре появился человек со связкой ключей, ипассажиров обслужили алкогольными напитками, дабы поддержать их дух на периоддолгого и утомительного ожидания.

Час проходил за часом. Из тумана появлялись другие самолеты,которые также не могли приземлиться в Париже. Маленькая комната наполняласьпродрогшими людьми, выражавшими недовольство задержкой.

Хилари все это казалось нереальным. Она как будто продолжаласпать, милосердно защищенная от контактов с действительностью. В конце концов,это всего лишь вопрос времени. Она продолжает путешествие к спасению – туда,где сможет начать жизнь заново. К ней вернулась бодрость, которая сохранялась воставшиеся часы ожидания и в моменты хаоса, когда уже после наступления темнотыобъявили о прибытии автобусов, которые доставят пассажиров в Париж.

Началась дикая суета – пассажиры, служащие, носильщики тащилибагаж, сталкиваясь друг с другом в потемках. В конце концов замерзшая Хилариоказалась в автобусе, медленно движущемся сквозь туман по направлению к Парижу.

Поездка заняла четыре часа. В полночь автобус остановился наплощади Инвалидов, и Хилари, взяв свой багаж, поехала в отель, где для нее былзаказан номер. Она слишком устала, чтобы есть, поэтому приняла горячую ванну илегла.