Маленькая фигурка со слишком прямой, словно накрахмаленной,спиной и гордо вскинутой головой направилась к двери. На ярко блестящих,уложенных в дорогой парикмахерской волосах играли блики света от хрустальнойлюстры, украшавшей кабинет Норы. Мне стало не по себе, наверное, вот так,отчаянно выпрямившись, Жанна д’Арк поднималась на кучу хвороста, возле которойстоял палач с зажженным факелом. «Я всегда знала, что вы благородные люди, нечета остальным». Внезапно я словно раздвоился, одна моя половина вжалась вкресло, отчаянно повторяя: «Ничего, все в порядке, чеченцы честные люди,возьмут деньги и вернут Костю, они с Мариной приедут в Москву. Сиди, Ваня, нерыпайся». Но вторая половина вдруг умылась стыдом, покрылась потом и неожиданнопроизнесла:

– Я еду с тобой.

Марина замерла, потом обернулась, на ее личике Барбивозникло такое выражение, словно она встретила инопланетянина.

– Что? Повтори!

Первая половина Ивана Павловича попыталась заткнуть ротвторой, но потерпела неудачу: дрожа от страха, ощущая полнейший душевныйдискомфорт и невероятное желание оказаться сейчас в ста километрах от кабинетаЭлеоноры, я с огромным трудом вымолвил еще раз:

– Еду с тобой.

– Ты хорошо подумал? – воскликнула Нора.

Я обернулся к хозяйке.

– Нет, если я стану размышлять на эту тему, то точно струшу.Лучше прыгнуть в ситуацию, как в реку, вниз головой, авось выплыву. Сколько уменя есть времени на сборы?

Марина глянула на часы.

– Семь минут, ничего брать с собой нельзя, и лучшепереоденься.

Огромным усилием воли переставляя налившиеся свинцом ноги,я, тоже старательно выпрямившись, пошел в свою спальню.

– Блин, – ударил в спину голос Норы, – простоофигеть! Меньше всего я предполагала, что он окажется способен на такое!

* * *

Сначала мы ехали молча, Арапова гнала автомобиль с такойскоростью, что я, вжавшись в сиденье, старался не шевелиться. Стрелкаспидометра как легла на цифру «180», так и осталась на ней. Хорошо еще, чтошоссе оказалось широким и с относительно новым покрытием.

– Куплю тебе квартиру, – сказала Марина, когда мыуглубились в лес.

– Хочешь меня обидеть? – откликнулся я. – Иликомфортнее думать, что оплатила услугу?

Марина никак не отреагировала на мою фразу, но спустя паруминут вдруг улыбнулась.

– Ты же не согласишься в качестве награды стать женихом Ани?

Я засмеялся:

– Право, это слишком. И потом, кто для кого является призом?Твоей дочери еще рано замуж.

Арапова чуть сбавила скорость.

– У меня ничего нет, кроме детей и денег.

– Полно людей, не имеющих ни того, ни другого.

– Но я хочу отблагодарить тебя.

– Пока не за что!

– Ты поехал со мной!

– Думаю, любой на моем месте…

– …мигом убежал бы в кусты, – перебила меняМарина. – Короче, выбирай что хочешь!

– Спасибо, – я начал злиться, – денег не надо, адочь оставь себе, я не страдаю педофилией, мне нравятся дамы зрелого возраста.

– Такие, как я?

– В принципе, да, – не подумавши ляпнул я.

– Ваня, – мгновенно сориентировалась Марина, – немогу сказать, что ты в моем вкусе, но, как только мы вернемся с Костей назад, яготова…

– Ни в коем случае, – испугался я, – послушай, ясогласился из глупого благородства на сомнительное приключение. А ты решилаотблагодарить меня тем, чего я старательно избегаю последние годы. Гран мерси,совершенно не намерен жениться!

– Я тебе не нравлюсь? – изящно изогнула выщипаннуюбровь Арапова.

Да уж, женское кокетство – неистребимая страсть, даже в тяжелойситуации Марина не упустила возможности состроить глазки.

– Нет.

– Почему?

– Не люблю блондинок, – резко ответил я.

Тот, кто не первый раз встречается со мной, хорошо знает,что я никогда не хамлю дамам, но сейчас на душу давило предчувствие беды, вот яи сорвался.

Арапова снова уставилась на шоссе, и оставшуюся часть путимы проехали в молчании. Наконец впереди замаячила маленькая, абсолютно пустаяплатформа.

– Тут должен быть указатель «Пролетово, 0,5 км», –занервничала Марина.

– Вон он, слева.

– Точно, значит, не ошиблась, теперь направо, до моста черезречку, – бормотала Арапова, безжалостно направляя роскошный джип враскисшую грязь.

– Не застрянем? – озаботился я.

Но Марина не услышала вопроса, она была целиком поглощенадорогой.

– Чуть вперед, до брошенной деревни, вот развалины церкви…кладбище… А! Вот он!

– Кто? – напрягся я.

Марина ткнула пальцем вперед.

– Щит с надписью «Берегите лес», видишь?

Я взглянул на транспарант, в левом его углу красуетсянамалеванная хулиганами рожица, в правом – сверкает площадное слово.

– Надо же, подобные щиты еще украшают Подмосковье! Думал,они исчезли давным-давно. Интересно, кто их устанавливает?

Арапова вытащила мобильный, и тот, словно по заказу, мигомзатрезвонил.

– Слушаю! – крикнула Марина. – Ага, поняла. Онсогласился, мы идем вместе. Ясно! – Потом она повернулась ко мне: – Пошли.

– Куда?

– По тропинке, которая ведет от щита в лес.

– Пешком?

– Да.

– А машина?

– Здесь оставим.

– Бросим в лесу?

– Да.

– Джип стоимостью в семьдесят тысяч долларов?

– За него было уплачено сто тысяч гринов, – уточнилаМарина, – вылезай, хватит гундеть.

Я выбрался наружу и поежился: хоть и апрель, а холодно, загородом вообще морозно.

Я урбанист, прогулки по лесу не любил никогда, даже вмолодости. Один раз, правда, в студенческие годы поддался на уговоры иотправился с одногруппниками в поход. Поверьте, ничего ужасней в своей жизни яс тех пор не испытывал и даже сейчас пребываю в глубочайшем недоумении: ну комуприятно тащить на спине пудовый рюкзак, есть грязную, полусырую картошку испать в продуваемой насквозь палатке, отмахиваясь от громадных комаров? Еслиэто и есть романтика, то тогда я начисто лишен сего чувства.