Вскоре мы уже рассаживались в одном из тех казенных кабинетов,которых я за свою жизнь повидал немало – черные кожаные кресла, большой столкрасного дерева со стеклом на столешнице, – обычно именно в такойобстановке зачитывают документ, обязательно приносящий несчастье кому-то изприсутствующих.

Наш сладкоголосый поверенный Грейди Брин, старый и верныйдруг Гравье, глубокий старик лет восьмидесяти пяти, для порядка предложил всемкофе и безалкогольные напитки, но мы все, как один, взволнованно отказались, итут началось.

В последний раз болезненную рану получила Пэтси, когда позавещанию ей был отписан трастовый фонд, дававший, по ее мнению, жалкие гроши.И сейчас все были почему-то уверены, что пострадавшим лицом снова явится Пэтси,которая с криком умчится из офиса зализывать раны.

Но завещание удивило всех. То, что нашим служащим – Клему,Феликсу, Рамоне, Лолли и Жасмин – были отписаны небольшие суммы, по сто тысячкаждому, не явилось большим потрясением. И то, что Папашка кроме того оставилим кругленькую ежегодную ренту в качестве пенсии, всех успокоило. Впрочем, янесколько смягчил краски. Услышав эту часть завещания, и Клем, и Жасмин, иЛолли буквально возликовали. Жасмин начала плакать, и Лолли, крепко вцепившисьей в руку, тоже прослезилась, а Клем только удивленно качал головой, не в силахповерить тому, что услышал.

А потом нас ждал главный сюрприз, поразивший больше всехнашу Пэтси. Оказалось, что прапрадед Гравье оставил Папашке трастовый фонд,который должен был перейти в своей целостности и неприкосновенности кединственному ребенку Папашки, то есть Пэтси. Основной капитал исчислялсядесятками и десятками миллионов, приносящими такой доход, что Пэтси буквальнозаверещала, зайдясь удивленным смехом.

Что касается других трастовых фондов Папашки, тоже огромных,то один из них переходил к тетушке Куин, а после ее смерти ко мне, а второйпоступал в мое распоряжение немедленно. Речь шла о головокружительном доходе.

В двух словах, Папашка лишил наследства свою дочь, но это неимело никакого значения, так как он не мог отменить завещание дедушки Гравье,по которому Пэтси получала все. А то, что Папашка всю жизнь экономил, тратил насебя скудные суммы, остальное возвращая обратно в фонд, лишь только увеличивалосостояние Пэтси. Разумеется, Пэтси не имела права трогать основной капитал, апосле ее смерти он переходил ко мне.

Пэтси пришла в такой восторг, что бросилась обнимать тетушкуКуин с визгом и смехом, притоптывать при этом своими красными кожанымисапожками.

Даже я за нее порадовался.

Тетушка Куин поцеловала ее в щеку и ласково сказала, что этодействительно чудесная новость и что теперь Пэтси сможет купить себе новуюодежду.

"О, сколько нарядов я себе накуплю!" – объявилаПэтси и выбежала из конторы юриста, прежде чем кто-либо успел ее остановить.

Где она нашла машину, я не знаю, остается лишь догадываться:в эти дни она всегда таскала с собой мобильник, а дома ее ждали Сеймор исобственный фургончик. Как бы то ни было, так и не уловив иронии в словахтетушки Куин, Пэтси исчезла.

Я сидел, стараясь свыкнуться с мыслью, что отныне в моемраспоряжении существенная сумма, что-то около ста тысяч долларов ежемесячно,хотя и передавалась она мне со строгим, но не закрепленным юридическипожеланием слушаться во всем советов тетушки Куин.

Все это было написано заковыристым языком, но я все-такиразобрал, что в документе упоминался и преклонный возраст тетушки Куин, и моераннее развитие, и то, что мне доверяется такая сумма именно теперь благодарямоему покладистому характеру и тому факту, что моя мать все равно не способнаосуществлять надлежащее руководство.

Мне сразу вручили две кредитные карточки, каждая с кредитнымлимитом в сто тысяч, чековую книжку для текущего счета, на который ежемесячнобудут переводить двадцать тысяч долларов, а также книжку на депозитный счет сежемесячным переводом в восемьдесят тысяч долларов. Я заполнил несколько важныхдокументов, подписал банковские бланки и карточки, подписал также кредитныекарточки, сунул их в бумажник, спрятал чековую книжку в карман, и на этом моеучастие в сделке закончилось. Меня пьянило сознание того, что теперь я мужчинасо средствами.

То, что последовало затем, имело отношение ко всем другимслужащим – им были отписаны кругленькие суммы, о получении которых они вскоребудут проинформированы тетушкой Куин, назначенной душеприказчицей: ейпредоставлялось шесть месяцев для перевода этих денег назначенным персонам. Я срадостью слушал все это. Люди будут очень довольны.

Затем последовало описание Фермерского траста, основанногосамим стариком Манфредом. За прошедшее время траст увеличился во много раз, аего единственным бенефициарием являлась ферма Блэквуд. Как я ни старался, я былне в силах понять все эти сложности.

Ферму Блэквуд нельзя было разделить, дом нельзя было снести,любые архитектурные изменения должны были соответствовать первоначальномудизайну. Всем, кто работал на ферме Блэквуд и в Блэквуд-Мэнор, должна былавыплачиваться большая зарплата – все это было сказано сложным языком,означавшим, что моему любимому поместью ничего не грозит, а также неоставлявшим сомнения, что выручка от наших постояльцев абсолютно ничего незначит.

В документе также много говорилось, что вся ответственностьза Фермерский траст теперь ложится на тетушку Куин, а впоследствии перейдет комне, но проследить за всеми деталями было для меня слишком сложно. Сутьзаключалась в том, что Пэтси никогда не станет владелицей фермы Блэквуд, атакже не будет ею управлять, на что, разумеется, ей было наплевать.

Что касается настоящего момента, владение фермой Блэквуд,включая все постройки, болота и земли, переходило от Папашки ко мне с передачейправа пользования тетушке Куин, что означало, ей позволялось жить там, сколькоона пожелает.

Последнее условие меня изумило, но тетушка поспешилаобъяснить мне разумность подобного решения. В случае ее замужества, как онасказала, ее муж мог бы попытаться переписать на себя земли, и от этого как разПапашка и хотел защитить имение. Разумеется, она в свои семьдесят восемь лет(так, по крайней мере, она заявила) не собиралась ни за кого замуж (разветолько, отметила она со смехом, за очаровательного Нэша Пенфилда), но Папашкавынужден был так написать, чтобы защитить мои права.

Я невольно отметил про себя, что Пэтси была лишена правадаже жить в имении, в отличие от тетушки Куин. Но я промолчал по этому поводу.Пэтси никогда об этом не узнает. И конечно, я не собирался выставлять ее накрыльцо с чемоданами.

Кроме того, при ее теперешних высоких доходах – околополумиллиона в месяц – вряд ли она захочет часто наведываться на ферму.