— Конечно же. В любую такую микросредулюбопытно заглянуть — один раз. Далее ты либо принимаешь ее законы и входишь вее маленький социум, либо отторгаешься. Так вот, мы ничем не отличаемся. Посути своей. Каждый Иной, найденный, осознавший свою сущность, встает передвыбором. Либо он входит в Дозор своей стороны, становится солдатом, бойцом,неизбежным смертником. Либо продолжает жить почти человеческой жизнью, неразвивая особенно магических способностей, пользуясь рядом преимуществ Иного,но и недостатки такой жизни вкушая в полной мере. Самое неприятное, когдаизначальный выбор сделан не правильно. Иной не хочет уже принимать законыДозора по тем или иным причинам. Но выйти из нашей структуры почти невозможно.Вот скажи, Антон, ты мог бы существовать вне Дозора?

Конечно же, шеф никогда не ведет абстрактныхразговоров.

— Наверное, нет, — признал я. — Мне трудно,практически невозможно будет удержаться в границах допустимого для рядовогоСветлого мага.

— А не входя в Дозор, ты не сможешьоправдывать магические воздействия интересами борьбы с Тьмой. Так ведь?

— Так.

— Вот в чем вся сложность, Антошка, вся беда,— шеф вздохнул. — Алишер, не стой столбом.

Он прямо-таки помыкал этим парнем. Но опричинах я догадывался без труда: курьер выбил, выпросил себе место вмосковском Дозоре и сейчас вкушал неизбежные последствия.

— Ваше пиво, Светлый Антон, — с легким кивкомпарень поставил передо мной кружку.

Я молча взял пиво. Ни в чем он не был виновен,этот молодой и талантливый маг. Наверняка, мы сможем подружиться. Но сейчас язол даже на него: Алишер привез в Москву то, что навсегда разъединит меня иСветлану.

— Антон, что будем делать? — спросил шеф.

— А в чем, собственно говоря, проблемы? —глядя на него преданными глазами старого сенбернара, ответил я.

— Светлана. Ты выступаешь против ее миссии.

— Конечно.

— Антон, это ведь азбучные истины. Аксиомы. Тыне вправе возражать против политики Дозора, исходя из своих личных интересов.

— При чем тут мои личные интересы? — искреннеудивился я. — Я считаю, что вся готовящаяся операция аморальна. Она не принесетпользы людям. Так или иначе — все попытки кардинально изменить человеческоеобщество терпели крах.

— Рано или поздно мы преуспеем. Заметь, я дажене пытаюсь утверждать, что именно в этот раз нас ждет удача. Но шансы великикак никогда.

— Я не верю.

— Ты можешь подать апелляцию высшемуруководству.

— Ее успеют рассмотреть до того дня, когдаСветлана возьмет в руки мелок и откроет Книгу Судьбы?

Шеф прикрыл глаза. Вздохнул.

— Нет. Не успеют. Все произойдет сегодняночью, едва лишь придет наше время. Удовлетворен? Узнал время акции?

— Борис Игнатьевич, — я специально назвал еготем именем, под которым впервые узнал. — Послушайте меня. Прошу вас. Когда-товы бросили родину и приехали в Россию. Не из-за интересов Света, не из-закарьеры. Из-за Ольги. Я немножко знаю, что у вас за спиной. Сколько всего: иненависти, и любви, и предательства, и благородства. Но вы должны меня понять.Можете.

Не знаю, чего я ждал. Какого ответа,отведенных глаз или брошенного сквозь зубы обещания отменить акцию.

— Я прекрасно тебя понимаю, Антон, — шефкивнул. — Ты даже не представляешь, насколько хорошо. Именно поэтому акциябудет продолжаться.

— Но почему?

— Да потому, мальчик мой, что есть такая вещь— судьба. И нет ничего сильнее. Кому-то предназначено менять мир. Кому-то этогоне дано. Кому-то предназначено сотрясать государства, а кому-то — стоять закулисами с ниточками от марионеток в перепачканных мелом руках. Антон, поверь,я знаю, что делаю. Поверь.

— Не верю.

Я встал, оставив нетронутое пиво с ужестаявшей пенной шапкой. Алишер вопросительно посмотрел на шефа, будто готов былменя остановить.

— Ты вправе делать все, что хочешь, — сказалшеф. — Свет в тебе, но за спиной — сумрак. Ты знаешь, что принесет любойневерный шаг. И знаешь, что я готов и должен прийти тебе на помощь.

— Гесер, мой наставник, спасибо за все, чемуменя научил. — Я поклонился, вызвав любопытные взгляды парашютистов. — Я несчитаю себя вправе и дальше ждать твоей помощи. Прими мою благодарность.

— Ты свободен от всех обязательств передомной, — спокойно ответил Гесер. — Поступай так, как велит твоя судьба.

Все. Очень легко он отказался от бывшегоученика. Впрочем, сколько у него было таких учеников, не осознавших высшихцелей и священных идеалов?

Сотни, тысячи.

— Прощай, Гесер, — сказал я. Взглянул наАлишера. — Удачи тебе, новый дозорный.

Парень укоризненно посмотрел на меня:

— Если мне будет позволено сказать…

— Говори, — разрешил я.

— Я не стал бы торопиться на твоем месте,Светлый Антон.

— Я и так слишком долго медлил, СветлыйАлишер, — я улыбнулся. В Дозоре я привык считать себя одним из самых младшихмагов, но все проходит. А уж для этого новичка я являлся авторитетом. Пока ещеявлялся. — Однажды ты еще услышишь, как время шелестит, песком протекая сквозьпальцы. Тогда — вспомни меня. Удачи тебе.

Жара.

Я шел по Старому Арбату. Художники, рисующиешаблонные портреты, музыканты, играющие стереотипную музыку, торговцы,продающие однообразные сувениры, иностранцы со стандартным интересом в глазах,москвичи, с привычным раздражением пробегающие мимо матрешечной бутафории…

Вас — встряхнуть?

Показать маленькое представление?

Пожонглировать молниями? Поглотать настоящийогонь? Заставить брусчатку расступиться и выдать фонтан минеральной воды?Исцелить десяток нищих калек? Накормить шныряющих беспризорников сотвореннымииз воздуха пирожными?

А зачем?

Мне накидают пригоршню мелочи за файерболы,которыми надо бить нечисть. Минеральный фонтан окажется прорваннымводопроводом. Эти нищие калеки и так поздоровее и побогаче большинствапрохожих. Беспризорники разбегутся, потому что давно усвоили: бесплатныхпирожных не бывает.