Артем попрощался и, чувствуя, как навалилась вдругусталость, побрел к себе — «на квартиру».

На ВДНХ жило человек двести. Большая часть — в палатках наплатформе. Палатки были армейские, уже старые, потрепанные, но сработанныекачественно, да и потом ни ветра, ни дождя им знавать тут, под землей, неприходилось, и ремонтировали их часто, так что жить в них можно было вполне —тепло они не пропускали, свет тоже, даже звук задерживали, а что еще надо отжилья?

Палатки жались к стенам, и стояли по обе стороны от них — исо стороны путей, и со стороны перрона. Сам перрон был превращен в некоеподобие улицы — посередине был оставлен довольно широкий проход, а по бокам шли«дома» — палатки. Некоторые из них, большие, для крупных семейств, занимали пространствов арках. Но обязательно несколько арок было свободно для прохода — с обоихкраев платформы и в центре.

Из двух туннелей, уходящих на север, один был оставлен, какотходной путь на крайний случай, и как раз в нем-то Артем и нес дежурство. Второйже был завален где-то на сотом метре, и этот стометровый аппендикс был отведенпод грибные плантации. Пути там были разобраны, грунт разрыхлен и удобрен —свозили туда отходы из выгребных ям, и белели повсюду аккуратными рядамигрибные шляпки. Также был обвален и один из двух южных туннелей, на трехсотомметре, и там, в конце, подальше от человеческого жилья, были загоны для свиней.

Артемов дом был на Главной улице — там, в одной из небольшихпалаток, он жил вместе с отчимом. Отчим его был очень важным человеком,связанным с администрацией — отвечал за связи с другими станциями, так чтобольше никого к ним в палатку не селили, была она у них персональная, повысшему разряду. Довольно часто отчим исчезал на две-три недели, и никогда ссобой Артема не брал, отговариваясь тем, что слишком опасными делами приходитсязаниматься, и что не хочет он Артема подвергать риску. Возвращался он из своихпоходов похудавшим, заросшим, иногда — раненым, и всегда первый вечер сидел сАртемом и рассказывал ему такие вещи, в которые трудно было поверить дажепривычному к невероятным историям обитателю этого гротескного мира.

Артема, конечно, тянуло путешествовать, но в метро простотак слоняться было слишком опасно — патрули независимых станций были оченьподозрительны, с оружием не пропускали, а без оружия уйти в туннели — вернаясмерть. Так что с тех пор, как пришли они с отчимом с Савеловской, в дальниепоходы ходить не приходилось. Артем ходил иногда по делам на Алексеевскую, неодин конечно ходил, с группами, доходили они даже до Рижской… И еще было за нимодно путешествие, о котором он и рассказать-то никому не мог, хотя такхотелось…

Было это давным-давно, когда на Ботаническом Саду еще небыло никаких черных, а была это просто заброшенная темная станция, и патрули сВДНХ стояли намного севернее, а Артем сам был еще совсем пацаном, он сприятелями рискнул: с фонарями и украденной у чьих-то родителей двустволкой онипробрались в пересменок через крайний кордон и долго ползали по БотаническомуСаду. И жутко было, и интересно — и было видно, что и там когда-то жили люди:повсюду в свете фонариков виднелись остатки человеческого жилья — угли,полусожженные книги, сломанные игрушки, разорванная одежда… Шмыгали крысы, ивременами из северного туннеля раздавались странные урчащие звуки… И кто-то изАртемовых друзей, Артем уже не помнил, кто именно, но, наверное, Женька, самыйживой и любопытный из них троих, предложил: а что если попробовать убратьзаграждение и пробраться наверх, по эскалатору… просто посмотреть, как там. Чтотам…

Артем сразу сказал тогда, что он — против. Слишком свежи вего памяти были недавние отчимовы рассказы о людях, побывавших на поверхности —и как они после этого долго болеют, и какие ужасы иногда приходится видеть там,сверху. Но его тут же начали убеждать, что это — редкий шанс, когда еще удастсявот так, без взрослых, попасть на настоящую заброшенную станцию — а тут еще иможно подняться наверх, и посмотреть, своими глазами посмотреть, как это —когда ничего нету над головой… И, отчаявшись убедить его по-хорошему, объявили,что если он такой трус, то пускай сидит тут внизу и ждет, пока они вернутся.Оставаться в одиночку на заброшенной станции и при этом подмочить своюрепутацию в глазах двух лучших друзей показалось Артему совсем невыносимым ион, скрипя зубами, согласился.

На удивление, двигатель, приводящий в движение заграждение,отрезающее платформу от эскалатора, работал. И им удалось-таки, после получасаотчаянных попыток, привести его в действие. Ржавая железная стена с дьявольскимскрежетом подалась в сторону, и они перед их взором предстал на удивлениенедолгий ряд ступеней, уводящих вверх. Некоторые обвалились, и через зияющиепровалы в свете фонарей были видны исполинские шестерни, остановившиеся долгиегоды назад — навечно, и изъеденные ржавчиной, поросшие чем-то бурым, елезаметно шевелящимся… Нелегко им было заставить себя подняться. Несколько разступени, на которые они настуали, со скрипом поддавались и уходили вниз — и ониперелезали провал, цепляясь за остовы светильников… Путь наверх был недолог, нопервоначальная решимость испарилась после первой же провалившейся ступени, ичтобы подбодриться, они воображали себя настоящими сталкерами.

Сталкерами…

Название это, вроде странное и чужое для русского языка, вРоссии прижилось. Называли так и людей, которых бедность толкала к тому, чтобыпробираться на покинутые военные полигоны, разбирать неразорвавшиеся снаряды ибомбы и сдавать латунные гильзы приемщикам цветных металлов, и чудаков, вмирное время ползавших по канализации, да мало ли кого еще… Но было у всех этихзначений что-то общее — всегда это была крайне опасная профессия, всегда —столкновение с неизведанным, с непонятным, загадочным, зловещим, необъяснимым…Кто знает, что происходило на покинутых полигонах, где исковерканная тысячамивзрывов, перепаханная траншеями и изрытая катакомбами радиоактивная землядавала чудовищные всходы… Никто не знает, что могло поселиться в канализациимегаполиса, после того, как строители закрывали за собой люки, чтобы навсегдауйти из мрачных, тесных и зловонных коридоров…

В метро сталкерами назывались те редкие смельчаки, которыеотваживались показаться на поверхность — в защитных костюмах, противогазах сзатемненными стеклами, вооруженные до зубов, эти люди поднимались туда занеобходимыми всем предметами — боеприпасами, аппаратурой, запчастями, топливом…Людей, которые отважились бы на это, были сотни. Тех, кто при этом умелвернуться назад живым — всего единицы, и были такие люди на вес золота, иценились еще больше, чем бывшие работники метрополитена. Самые разнообразныеопасности ожидали там, сверху, дерзнувших подняться — от радиации до жутких,искореженных ей созданий. Там, наверху, тоже была жизнь, но это уже не былажизнь в привычном человеческом понимании.