Каждый сталкер — это человек-легенда, полубог, на котороговосторженно смотрели и дети и взрослые. Когда дети рождаются в мире, в которомнекуда и незачем больше плыть и лететь, и слова «летчик» и «моряк» обрастаютпаутиной и постепенно теряют свой смысл, эти дети хотят стать сталкерами.Уходить, облаченными в сверкающие доспехи, провожаемыми сотнями полных обожанияи благоговения взглядов, наверх, к богам, сражаться с чудовищами, и возвращаясьсюда, под землю, нести людям топливо, боеприпасы — свет и огонь. Нести жизнь.

Сталкером хотел стать и Артем, и друг его Женька, иВиталик-Заноза. И заставляя себя ползти вверх по устрашающе скрипящемуэскалатору с обваливающимися ступенями, они представляли себя в защитныхкостюмах, с радиометрами, с здоровенными ручными пулеметами наперевес — как иположено настоящему сталкеру. Но не было у них ни радиометров, ни защиты, авместо грозных армейских пулеметов — древняя двустволка, которая, может, и нестреляла вовсе…

Довольно скоро подъем закончился, они были почти наповерхности. Была, на их удачу, ночь, иначе ослепнуть бы им неминуемо. Ихглаза, привыкшие за долгие годы жизни под землей к темноте и багровому светукостров и аварийных ламп, не выдержали бы такой нагрузки. Ослепшие ибеспомощные, они вряд ли вернулись бы уже домой.

…Вестибюль Ботанического Сада был полуразрушен, половинакрыши обрушилась, и сквозь нее был видно было удивительно чистое, темно-синеелетнее небо, усеянное мириадами звезд. Но, черт возьми, что такое звездное небодля ребенка, который не способен представить себе, что может не быть потолканад головой… Когда ты поднимаешь вверх взгляд, и он не упирается в бетонныеперекрытия и прогнившие переплетения проводов и труб, нет, он теряется втемно-синей бездне, разверзшейся вдруг над твоей головой — что это за ощущение!А звезды! Разве может человек, никогда не видевший звезд, представить себе, чтотакое бесконечность, когда, наверное, и само понятие бесконечности появилосьнекогда у людей, вдохновленных ночным небосводом! Миллионы сияющих огней,серебряные гвозди, вбитые в купол синего бархата… Они стояли три, пять, десятьминут, не в силах вымолвить и слова, и они не сдвинулись бы с места и навернякасварились бы заживо, если бы не раздался страшный, леденящий душу вой — исовсем близко. Опомнившись, они стремглав кинулись назад — к эскалатору, ипонеслись вниз что было духу, совсем позабыв об осторожности и несколько разчуть не сорвавшись вниз, на зубья шестерней, поддерживая и вытаскивая другдруга, и одолели обратный путь в минуту.

Скатившись кубарем по последним десяти ступеням, потеряв попути пресловутую двустволку, они тут же бросились к пульту управления барьером.Но — о дьявол! — ржавую железяку заклинило, и она не желала возвращаться насвое место. Перепуганные до полусмерти тем, что их будут преследовать по следу монстрыс поверхности, они помчались к своим, к северному кордону. Но понимая, что они,наверное, натворили что-то очень плохое, открыв путь наверх, и даже не стольконаверх, сколько вниз — в метро, к людям, они успели уговориться держать язык зазубами и никому из взрослых ни за что не говорить, что были на БотаническомСаду и вылезали наверх. На кордоне они сказали, что ходили гулять в боковойтуннель — на крыс охотиться, но потеряли ружье, испугались и вернулись.

Артему, конечно, влетело тогда от отчима по первое число.Мягкое место долго саднило еще после офицерского ремня, но Артем — молодец,держался, как пленный партизан и не выболтал их военную тайну. И товарищи егомолчали. Им и поверили.

Но вот теперь, вспоминая эту историю, Артем все чаще и чащезадумывался, — не связано ли это их путешествие, а главное — открытый имибарьер — со той нечистью, которая штурмовала их кордоны последние нескольколет?

Здороваясь по пути со встречными, и останавливаясь то тут,то там послушать новости, пожать руку приятелю, чмокнуть знакомую девушку,рассказать старшему поколению, как дела у отчима, Артем добрался наконец досвоего дома. Внутри никого не было, и, не в силах бороться с усталостью, Артемрешил, что отчима ждать не будет, а попробует выспаться — восьмичасовоедежурство могло свалить с ног кого угодно. Он скинул сапоги, снял куртку и леглицом в подушку. Сон не заставил себя ждать.

…Полог палатки приподнялся, и внутрь неслышно проскользнуламассивная фигура, лица которой было не разглядеть, и только видно было, какзловеще отсвечивал гладкий череп в красном аварийном освещении. Послышалсяглухой голос: «Ну вот мы и встретились снова, приятель. Отчима твоего, я вижу,здесь нет. Не беда. Мы и его достанем. Рано или поздно. Не уйдет. А пока что тыпойдешь со мной. Нам есть о чем поговорить. И о барьере на Ботаническом в томчисле». И Артем, леденея, узнал в говорившем своего недавнего знакомца изкордона, того, что представился Хантером. А тот уже приближался к нему,медленно, бесшумно, и лица все не было видно, как-то странно падал свет… Артемхотел позвать на помощь, но могучая рука зажала ему рот, и была она холодной,как у трупа. Тут наконец ему удалось нащупать фонарь и включить его, ипосветить человеку в лицо. И то, что он увидел, лишило его на миг сил инаполнило ужасом все его существо: вместо человеческого лица, пусть грубого исурового, перед ним маячила страшная черная морда с двумя огромными темнымибессмысленными глазами без белков и отверстой пастью… Артем рванулся, отводяруку в сторону, вывернулся и метнулся к выходу из палатки. Вдруг погас свет, ина станции стало совсем темно, только где-то вдалеке видны были слабые отсветыкостра, и Артем, не долго думая, рванулся туда, на свет. Упырь выскочил за ним,рыча: «Стой! Тебе некуда бежать!» И загрохотал страшный смех, постепенноперерастая в знакомый кладбищенский вой. А Артем бежал, не оборачиваясь, слышаза собой мерный топот тяжелых сапог, не быстрый, размеренный, словно егопреследователь знал, что спешить ему некуда, что все равно Артем ему попадется,рано или поздно… И вот, наконец, Артем подбегает к костру, и видит что спиной кнему сидит у костра человек, и он тормошит сидящего, и просит помочь… Носидящий вдруг падает навзничь, и видно, что он давно мертв и лицо его почему-топокрылось инеем. И Артем вдруг узнает в этом обмороженном человеке дядю Сашу,своего отчима…

— Эй, Артем! Хорош спать! Ну-ка вставай давай! Ты уже семьчасов кряду дрыхнешь… Вставай же, соня! Гостей принимать надо! — раздался голосСухого. Артем сел в постели и обалдело уставился на него.

— Ой, дядь Саш… Ты это… С тобой все нормально? — спросил оннаконец, после минутного хлопанья ресницами. С трудом он поборол в себе желаниеспросить, жив ли Сухой вообще, да и то только потому, что факт был налицо.

— Да как видишь! Давай-давай, вставай, нечего валяться. Явот тебя со своим другом познакомлю, — обещал Сухой.

Рядом послышался знакомый глухой голос, и Артем покрылсяиспариной — вспомнился привидевшийся кошмар.

— А, так вы уже знакомы? — удивился Сухой.