Но Муля даже не думала шевелиться. Я подняла ее и приняласьразглядывать окошки. Мопсик сосредоточенно сопел на руках, потом принялсяизвиваться. Отпустив песика, я вздохнула. Пока ничего не говорило о каких-тоскрытых помещениях. Окна расположены на одном расстоянии друг от друга.Впрочем, есть еще подвал, чердак, домик садовника, да и комнаты как следует неразглядела… Кстати, ну где же эта калитка, через которую в дом попал Жок?

Так ничего и не обнаружив, я пошла в дом. Надо позвонить ЗоеЛазаревой и сообщить про смерть Вани.

Зоя немедленно начала причитать:

– Нет, подумать только, какой ужас! Не знаешь, женесообщили?

– А у него есть жена?

– Есть, – усмехнулась Лазарева, – да ты ее видела. Это РаяСкорина. Красная Шапочка наша.

– Ты ничего не напутала? – изумилась я. – Они держались весьвечер как посторонние, да и домой она без него собралась…

– Абсолютно точно, – заверила Зоя, – у них и телефон один, апочему так странно себя ведут?.. Да пес их знает.

– Дай координаты Раи, – попросила я.

Зоя с готовностью продиктовала номер и добавила:

– Ты там поинтересуйся, может, помощь нужна, все-такипохороны…

Скоркина схватила трубку сразу:

– Алле!

– Раечка, – робко завела я, – как дела?

– Ну ничего себе, – воскликнула бывшая супружница, – хорошийвопрос вдове задаешь!

– Ты уже знаешь?

– Конечно, – бодро ответила Рая, – кстати, если хочешь,можешь помочь. Честно говоря, деньги нужны. Да, мне Зойка звонила, сказала, тытеперь у Таньки живешь. Приезжайте вдвоем.

Я оторопело уставилась на аппарат. Ну, Лазарева, ну актриса!Передо мной изображала полное неведение, чуть не зарыдала. А сама, оказывается,давно все знает. Откуда? И кто ей рассказал, что мы гостим у Тани?

В коридоре раздался командный голос хозяйки:

– Антонина, отнеси сумки в спальню.

В следующую минуту подруга всунула голову в комнату ипригласила:

– Пошли кофе пить.

Через полчаса все недоразумения выяснились. Оказывается, Зоярано утром позвонила Харитоновым, чтобы поблагодарить за прием.

– Ну, конечно, я все ей рассказала, – блестя глазами снакрашенными ресницами, сообщила Таня. – Давай собирайся. Поедем к Райке.

Спустя два часа мы петляли по абсолютно одинаковым улочкамВешняков-Владыкина.

– Нет, скажи, – в раздражении стукнула ладонью по рулю Таня,– ну как они гостей зовут, уму непостижимо. Этот дом 12, и тот тоже, а соседние12а и 12б. Нам какой?

Оказалось, что первый. Маленькая дверь, обитая дешевымдерматином, распахнулась, и на пороге возникла Раиса.

– Входите, – весьма весело проговорила она и отступила вкоридор.

Таня глянула на меня, пожала плечами и вошла внутрь.

Маленькая темноватая прихожая выглядела отвратительно. Прямовозле входной двери источал миазмы кошачий лоток. Справа высилась гора обуви.Демисезонные ботинки, босоножки, тапочки, зимние сапоги – все вперемешку. Слевагромоздилась на простых крючках верхняя одежда. Между лотком и ботиночнымМонбланом сверкала свежая лужа.

– Вот дрянь, – равнодушно уронила Рая, – опять нассал вприхожей. Идите в комнату, девочки.

Мы с Таней послушно шагнули в первую дверь.

У стены разложенный диван с весьма несвежим бельем,поцарапанная стенка, явно сделанная в Болгарии, продавленное кресло и несколькошатких стульев.

– Садитесь, садитесь, – засуетилась хозяйка, – сейчас чайкухлебанем, у меня и тортик имеется, вафельный, «Причуда».

Она метнулась на кухню. Из грязных, непонятного цветапростыней выбрался огромный рыжий кот и принялся меланхолично вылизывать хвост.

– Не верю, что она зарабатывает тысячу долларов в неделю, –шепнула Таня, осторожненько устраиваясь на колченогом седалище.

Скоркина влетела в комнату. На подносе громоздились щербатыекружки, разнокалиберные ложки и обсохлый шоколадно-вафельный десерт.

Откусив твердую, совершенно несъедобную лежалую вафлю, япопробовала начать необходимый разговор:

– Мы даже и предположить не могли, что вы с Ванькой муж ижена.

– Ага, – кивнула Рая, с явным наслаждением пережевываятвердокаменную «Причуду». – Мы сразу после учебы зарегистрировались.

– Никому не сказали, – удивилась Таня и полезла засигаретами.

Рая поставила на стол измазанную пеплом пустую консервнуюбанку из-под сардин. Иванова покосилась на импровизированную пепельницу, но,ничего не сказав, сунула в вонючее нутро едва прикуренный «Рок» и осведомилась:

– Ну, давай, Плюшка, рассказывай, что и как. А то мы сДашкой, честно говоря, теряемся в догадках. То про суперзарплату рассказываешь,ключами от машины трясешь и с Клюкиным весь вечер не общаешься, а потомвыясняется, что он твоя вторая половина… Да и живешь, честно говоря, не слишкомшикарно.

Услыхав старое студенческое прозвище, Раиса дернула носом,потом еще и внезапно в голос зарыдала, уронив на столешницу всклокоченнуюголову.

– Прекрати, – брезгливо поморщилась Таня.

– Да, – продолжала всхлипывать Рая, – хорошо вам с Дашкой:богатые, сами себе хозяйки.

– Между прочим, – веско сказала Иванова, – разное бывало, аты с серебряной ложкой во рту родилась. Когда в институте учились, мы с Дашкойпорой на одной гречке сидели, а ты в «Арагви» каждый день носилась.

– Только пока папа был жив, – тихо отбивалась Рая, – а какскончался, ни одного денечка счастья не видала.

И она снова громко, слегка картинно зарыдала.

– Да уж, – ухмыльнулась Таня, – теперь вижу, что вы сКлюкиным – «сладкая парочка»: он о маме убивается, ты – о папе…

Мне надоела их перебранка, и, крепко сжав Танин локоть, япробормотала:

– Ладно вам, лучше расскажи, Плюшка, все по порядку.