— Ладно, пусть берет Звезду, если ты согласен проводитьего.

— Ну что ж, — сказал Бенедикт, поднимаясь с земли. —Пойду тоже седлать коня.

Он повернулся и пошел туда, где в стороне от остальных былпривязан его огромный полосатый жеребец.

— Спасибо, Корвин, — произнес Рэндом.

— Пожалуйста, но я с удовольствием предоставлю тебевозможность расплатиться со мной за эту услугу.

— Чем же?

— Дай мне на время Козырь Мартина.

— Для чего она тебе?

— Мне только что пришла в голову одна мысль... Нет,слишком долго и сложно рассказывать, а тыведь, кажется, хотел выехатьнемедленно? Впрочем, ничего дурного не опасайся, это я тебе обещаю.

Он закусил губу.

— Хорошо. Но я хочу получить его обратно, когда онабольше не будет тебе нужна.

— Ну конечно.

— А это поможет разыскать его?

— Возможно.

Рэндом передал мне карту.

— Ты теперь вернешься во дворец? — спросил он.

— Да.

— Тогда, может, зайдешь к Виале и расскажешь ей, чтослучилось и куда я отправился теперь? Она всегда так беспокоится...

— Конечно, зайду и расскажу.

— Я постараюсь получше заботиться о Звезде.

— Знаю. Удачи тебе.

— Спасибо.

Я ехал на Огнедышащем Драконе, Ганелон шел пешком. Самнастоял. По этой дороге тогда, в день битвы, я преследовал Дару. Последниесобытия, видимо, и заставили меня думать о ней снова. Я перетряхнул былыечувства по отношению к Даре и осознал, что, несмотря на все безжалостные игры,в которые она играла со мной, несмотря на все те убийства, которые тайно былисодеяны ею самой или при ее участии, несмотря на ее нахальные планы по поводуАмбера, меня все еще влечет к ней нечто большее, чем простое любопытство. И яне слишком удивился, обнаружив это в себе. Все обстояло примерно так же, каккогда я в последний раз проводил подобную ревизию своих эмоциональных кладовых.Мне только хотелось знать, сколь большая доля правды могла заключаться воткрывшемся мне этой ночью в Небесном Городе видении насчет происхождения Дарыот Бенедикта. Физическое сходство было, что меня убедило примерно наполовину.Ну а в призрачном городе тень Бенедикта подтвердила достаточно многое, поднявсвою механическую руку в защиту Дары...

— Ты над чем смеешься? — спросил Ганелон, который шелслева от меня, держась за стремя.

— Та рука, — сказал я, — которую я притащил из Тир-наНог-та: я тогда все беспокоился, нет ли в этом какого-то скрытого важногоумысла, непредвиденного проявления воли Судьбы — не могла же та странная вещьпросто так взять и явиться в наш мир из города грез и загадок. Однако она и дняне просуществовала. Образ уничтожил Яго – и все, пусто. Видения целого вечераобернулись ничем.

Ганелон прокашлялся.

— Ну, все не совсем так...

— Что ты хочешь этим сказать?

— Эта механическая рука была ведь не в седельном вьюкеу несчастного Яго. Рэндом положил ее в твой вьюк. Вместе с продовольственнымиприпасами. А когда мы поели, он сложил всю кухонную утварь в свой вьюк, как ираньше, а для руки там места не было, так что...

— Ах вот как! — сказал я. — Тогда, значит...

Ганелон кивнул.

— ...она сейчас у него с собой, — закончил он за меня.

— И рука, и сам Бенедикт... Черт побери! Что-то все этомне не слишком нравится. Эта рука и без того пыталась убить меня. Никто преждене подвергался такой опасности в Небесном Городе!

— Но с самим Бенедиктом-то все в порядке. Он на нашейстороне, даже если в данный момент у вас и возникли некоторые разногласия,верно?

Я не ответил.

Ганелон взял Дракона под уздцы и заставил остановиться.Потом внимательно посмотрел на меня:

— Корвин, что там все-таки случилось, наверху? Что тытам узнал?

Я колебался. А действительно, что такого особенного узнал яв том призрачном городе на небесах? Никто и никогда не мог быть уверен в том,что стоит за являющимися там видениями и предсказаниями. Вполне возможно, какмы порой и подозревали, что там просто воплощаются чьи-то невысказанные страхии желания, смешанные порой с неосознанными догадками. Делать выводы и пытатьсяразумно обосновать пусть даже странные стечения реальных обстоятельств — этоодно. Но подозрения, порожденные чем-то неведомым, видимо, следовало бы все жеотмести в сторону, не придавая им особого значения. И все же как тут ни крути,а механическая рука была достаточно материальной...

— Я уже говорил тебе, — сказал я, — что отрубил этуруку у призрака Бенедикта. Ясно, что мы с ним бились.

— И теперь тебе эта схватка представляетсяпредвестницей реального поединка с Бенедиктом?

— Возможно.

— Однако там тебе было указано и на причину вашейссоры, не так ли?

— Ну хорошо, — произнес я, слегка вздохнув. — Ты прав.Мне было дано понять, что Дара действительно является родственницей Бенедикта.Что может быть и правдой. Также вполне возможно, что сам он об этом даже неподозревает. А потому давай умолчим обо всем, пока не проверим этот факт.Договорились?

— Разумеется. Но как такое возможно?

— В точности так, как она и сказала.

— И она действительно его правнучка?

Я кивнул.

— От кого?

— От одной ведьмы, которую мы знаем только по слухам, —некоей Линтры, той самой дамы, которая стоила ему руки.

— Но ведь битва, в которой Бенедикт потерял руку,произошла совсем недавно.

— Время течет с разной скоростью в разных местах Тени,Ганелон. В дальних пределах это было бы возможно.

Он потряс головой и чуть ослабил узду.

— Корвин, я уверен: Бенедикту непременно следует обэтом знать, — проговорил Ганелон твердо. — Если это правда, ты должен дать емувозможность как-то подготовиться, чтобы подобные новости не обрушивались нанего как снег на голову. Вы, в вашем королевстве, какие-то все бесплодные, чтоли? Во всяком случае, отцовство, похоже, является для вас куда более тяжкимударом, чем для любого нормального мужчины. Вон, посмотри на Рэндома. В течениемногих лет он как бы и не имел сына, зато теперь!.. У меня такое ощущение, чтоон готов ради него жизнь отдать.