Асагава и Фандорин обменялись взглядами. Поняли друг другабез слов.

– Вернёмся – посмотрим, – сказал инспектор. –Но свой кусочек счастья вы заработали.

Нет, не отщипнуть,

Сколько ты ни старайся,

От счастья кусок.

«На дело» (так, уголовным манером, назвал про себя Фандориноперацию) отправились вдвоём. Доктор, будучи отцом семейства и добропорядочнымчленом общества, не выразил желания участвовать в рискованном предприятии.Локстон хоть желание и выразил, но был отвергнут. Начисто утративший японскуювежливость Асагава заявил, что от американца за милю несёт сигарным табаком ипивом, от японцев так не пахнет. Да и белобрысая голова будет слишкомвыделяться в темноте. Другое дело русский вице-консул, у того волосынормального человеческого цвета. Наедине с Эрастом Петровичем инспекторвысказался о сержанте ещё нелицеприятней: «В этом деле нужны мозги, а нашамериканский бизон умеет только переть напролом».

День прошёл в приготовлениях. Асагава съездил в полицейскоеуправление, якобы по казённой надобности, а на самом деле с очень простойцелью: подпилил язычок задвижки на форточке в уборной. Титулярный советникприготовил наряд для ночного приключения – купил маскарадную маску иобтягивающий чёрный костюм для фехтования, замазал гуталином гимнастическиетуфли на каучуковой подошве.

Попробовал выспаться. Не вышло.

Когда начало темнеть, отправил Масу, чтоб не увязалсяследом, в «Гранд-отель» за вечерней газетой, сам же поспешил к последнемупоезду.

Ехали с инспектором в одном вагоне, но сели в разных концахи друг на друга не смотрели.

Глядя в окно на проплывающие во тьме огоньки, Фандорин самна себя удивлялся. Зачем он ввязался в эту авантюру? Чего ради ставит на картуи собственную честь, и честь своей страны? Страшно представить, каковы будутпоследствия, если его, российского дипломата, схватят ночью в кабинетеначальника полиции. Во имя чего идти на такой риск? Чтобы разоблачить туземногочиновника, который коварно погубил другого туземного чиновника? Да черт с нимисо всеми!

Этого требуют интересы России, не слишком увереннопопробовал убедить себя Фандорин. Свалив Сугу, я нанесу удар по партии,враждебной интересам отечества.

Не убедил. Ведь сам всегда говорил, что никакие интересыотечества (и уж во всяком случае, географо-политические) не могут быть важнееличной чести и достоинства. Хороша честь – одевшись трубочистом, шарить почужим тайникам.

Тогда попробовал по-другому, по-асагавски. СуществуетСправедливость, Правда, защищать которую – обязанность всякого благородногочеловека. Нельзя позволять, чтобы рядом безнаказанно совершалась подлость.Попустительствуя ей или умывая руки, сам становишься соучастником, наносишьоскорбление собственной душе и Богу.

Но и высоконравственные резоны при всей своей величавости неочень-то тронули титулярного советника. Дело было не в защите Справедливости. Вконце концов, плетя свою интригу, Суга мог руководствоваться собственнымипредставлениями о Правде, отличными от фандоринских. И уж во всяком случае, неследовало себя обманывать – в ночную эскападу Эраст Петрович пустился не радислов, что пишутся с большой буквы.

Он ещё немного порылся в себе и нащупал-таки истиннуюпричину. Она Фандорину не понравилась, ибо была проста, неромантична и дажеунизительна.

«Ещё одну бессонную ночь в ожидании женщины, которая никогдабольше не придёт, я не вынес бы, – честно сказал себе титулярныйсоветник. – Что угодно, любое безрассудство, только не это».

А когда паровоз, загудев, подъезжал к конечной станции,вокзалу Нихомбаси, вице-консул вдруг подумал: «Я отравлен. Мой мозг и моёсердце поражены медленно действующим ядом. Это единственное объяснение».

Подумал так и отчего-то сразу успокоился, будто теперь всёвстало на свои места.

* * *

Пока на улице встречались прохожие, Эраст Петрович держалсяот напарника на отдалении. Шёл с видом праздного туриста, небрежно помахиваяпортфелем, в котором лежал шпионский наряд.

Но вскоре потянулись казённые кварталы, где людей почти небыло, ибо присутственное время давно закончилось. Титулярный советник сократилдистанцию, шагая за инспектором почти в затылок. Время от времени Асагававполголоса давал пояснения:

– Видите за мостом белое здание? Это Токийскийгородской суд. От него до управления рукой подать.

Фандорин увидел белый трехэтажный дворец довольнолегкомысленной для юридического ведомства европейско-мавританской архитектуры.За ним виднелся высокий деревянный забор.

– Вон там?

– Да. Раньше на этом месте располагалась усадьба князейМацудайра. До ворот мы не пойдём, там часовой.

Влево уходил узкий переулок. Асагава оглянулся, махнулрукой, и сообщники нырнули в тёмный щелеобразный проход.

Быстро переоделись. Инспектор тоже надел что-то чёрное,облегающее, голову повязал платком, низ лица замотал тряпкой.

– Именно так одеваются синоби, – шепнул он, нервнохихикнув. – Ну, вперёд!

На территорию управления проникли совсем просто: Асагавасложил руки ковшом, Фандорин упёрся в них ногой и вмиг оказался наверху; потомпомог вскарабкаться инспектору. Очевидно, у полицейских не хватало воображенияпредставить, что каким-нибудь злоумышленникам взбредёт в голову добровольнопробираться в святая святых правопорядка. Во всяком случае, никаких дозорных водворе не было – лишь справа, у главного входа, прохаживалась фигура в мундире икепи.

Асагава двигался быстро, уверенно. Пригнувшись, перебежал кприземистому корпусу, выстроенному в псевдояпонском стиле. Потом вдоль белойстены, мимо длинной череды слепых окон. У самого дальнего, углового, инспекторостановился.

– Кажется, это… Помогите-ка.

Обхватил Фандорина за шею. Одной ногой ступил наполусогнутое колено вице-консула, другой на плечо, ухватился за раму, чем-тотам скрипнул, щёлкнул – и форточка отворилась. Асагава подтянулся, весь будтовсосался в тёмный прямоугольник, так что снаружи осталась лишь нижняя частьтела. Потом и она исчезла в форточке, а ещё через пару секунд окно бесшумнораспахнулось.

Прежде чем проникнуть в здание, Эраст Петрович для порядкаотметил время: семнадцать минут двенадцатого.

Устройство японской уборной показалось ему странным: ряднизеньких кабинок, которые могли прикрыть сидящего человека разве что до плеч.

В одной из деревянных ячеечек Фандорин и обнаружил Асагаву.