— А что, ящерица тоже хорошо. Если молодая и сочная. Новсе-таки, Олег, ты чего вдруг задергался? Что-то я тебя не разумею.

Олег опустил взгляд, снова поднял, уронил и ерзал им понизкой траве, срезая ее под корень.

— Мрак, — прошептал он с мукой.

— Прости… Я не стану им препятствовать.

Мрак отшатнулся. Глаза его выпятились, как у речного рака.

— Что?

— Мрак, — сказал Олег совсем тихо, — мы… нетолько люди… что значит, существа из племени, что обитает на планете Земля вдалекой системе одной заурядной звезды. Мы с тобой — разум. Разумные!… Мыобязаны поступать… как разумные. Помнишь, когда-то отвечали только за своеплемя? Потом за свой народ? Наконец поняли, что все мы — люди и надо отвечатьза все человечество?

Мрак прорычал:

— Так мы и отвечаем за человечество!

— Это было на Земле. А сейчас, когда мы вышли в БольшойКосмос, мы уже обязаны отвечать за… скажем, большое человечество. Можно даже спрописной буквы. А в Большое Человечество как раз входят все разумные существа,все расы, виды, все-все, наделенное интеллектом в этой Вселенной. Они все —наши!… И вот сейчас, когда лучшее чувствует угрозу со стороны худшего, а этохудшее — мой народ, моя раса, мой вид… Я что же, должен кричать, что хотьсопливенькое, зато свое?… И что мы лучше уже потому, что мы… это мы?

Мрак ухватил его за плечи. Олег висел в сильных руках, кактряпичная кукла. Мрак тряхнул, заорал бешено:

— Ты что?… Предаешь? Предаешь, да?

Олег был бледен, измучен, слабый голос прозвучал как из-подземли:

— Мрак… я не предаю…

— Но эта бомба взорвет Солнце!

— Мрак… когда нужно выбирать… Наша раса — преступник погалактическим меркам. Нет, по галактической морали… Даже хуже, чем преступник!Мы — сумасшедшие… Бешеные! Больны настолько, что обязательно погибнем сами… изаразим других. Это не преступление — стать на сторону правых. Сам подумай…

Мрак швырнул его на землю, навис над ним, громадный истрашный. Волосы встали дыбом, лицо стало диким, как у лесного зверя.

— Ты понимаешь, что говоришь?

Олег уронил голову на руки. Мрак услышал прерывистый голос:

— Нет, уже ничего не понимаю.

Мрак встал, навис над ним, как динозавр над кистеперойрыбой. Олег согнулся в три погибели, поглядел в пруд, оттуда на него смотрелаоранжевая физиономия, что все равно ухитрилась изменить цвет на смертельно-бледный.

— Посиди, — велел Мрак, — я схожу в дом забутылкой вина.

— Так я ж сделаю… ох, прости, забываюсь.

— Я вижу, — прорычал Мрак многозначительно.

Он влетел в дом, подхватил большую емкость, пусть будеткувшином, спросил у Игарны, то ли это вино, что пили вчера, она подтвердила, онпохвалил, спросил небрежно:

— Кстати, а почему попросту не послать на ту планетукорабль-автомат? Начнет рыхлить землю, сносить горы, орошать пустыни, заодносотрет с лица земли и все население. Или же еще проще: побрызгает с орбитыкаким-нибудь дустом! Все люди вымрут. Заодно — зверье и микробы…

Она сказала серьезно:

— Это негуманно. Мрак не поверил ушам:

— Что?

— Негуманно, — повторила она сердито.

— Хоть вы, гозияле, и злобные радикалы, но нельзя же дотакой степени…

Мрак с трудом растянул губы в улыбке:

— Это была шутка.

— Злая, — отрезала она твердо.

— Вы там, на Гозияле, становитесь совсем злыми! На этутему шутить… нехорошо.

Мрак поклонился, виноват, огрубел там в своем изолированноммире, отступил.

Олег сидел все в той же позе на камнях у пруда, тупо смотрелв воду. Мрак тяжело опустился рядом.

— Да слышал я, слышал, — сказал Олег, морщась.

— Не пересказывай. Они не могут убивать, понимаешь? Этослишком высокая культура… Они цивилизованны, по-настоящему цивилизованны. У нихслишком высоко уважение к любым проявлениям жизни. Здесь даже ребенок необорвет крылья бабочке или не раздавит жучка.

Мрак смотрел со злым непониманием:

— А что же с Землей?

— Им стало известно, — объяснил Олеггорько, — что в таком-то секторе космоса… начался процесс распада. Этотраспад грозит распространиться и на другие секторы. Принято решение очистить —в буквальном смысле слова очистить!…

— данный сектор. Послать туда корабль с антивеществом,тот попадет в орбиту звезды, мощный заряд превратит звезду в сверхновую.Вспышка выжжет всю гниль…

После долгой паузы Мрак сказал непонимающе:

— Но почему тогда не шарахнут по нашему Солнцу изкакого-нибудь космического бластера? Я не поверю, что у них ничего подобногонет!

— Наверное, все-таки нет.

Мрак с сомнением покачал головой:

— Не обязательно из него палить в белый свет, патроныпортить. Но пистолет под подушкой — сплю спокойнее.

— Может быть, им все сказать?

— Что?

— Прийти и сказать все честно. Вот, мол, мы двое изЗемли. Или с Земли, неважно. Посмотрите на нас. Судите по нам. Ну, какие мытакие уж подлые, гадкие, зараза для всей Вселенной…

Последние слова произнес совсем упавшим голосом, сконфузилсяи умолк. Мрак, не дождавшись конца умничанья, прорычал:

— Ну, если на тебя посмотреть, то я бы тебя своимируками… Знаешь, ты хоть и умный, но все же дурак. Что по нам можно судить? Дажедва родных брата-близнеца, бывает, один идет в бандиты, другой — вправозащитники. Правда, это неудачный пример, то одна шайка, но суть ясна, еслина пальцах, да?

Олег сказал жалко:

— Мрак, но как поступить правильно? Пытаться защититьЗемлю — это дать перевесить в нас звериному нутру. Размножение, захват ареала,пастбищ… А в Галактике нет места дикарям. К тому же — заразным дикарям. Мрак,мы должны… мы обязаны давить в себе зверя. Мы ведь люди!…

Мрак сказал:

— Люди. А вот эти… не люди, а оранжевые ящерицы.

— Люди, — возразил Олег.

— Мрак, люди все, кто думает… кто думает хорошо иправильно. Кто гуманен… Бред какой, я всю жизнь этим занимался, а сейчас тактрясусь, все мысли смешались, что не могу дать определение человеку! Мрак,человек — это не существо без перьев и с плоскими ногтями, не общественныйтростник и не обязательно тот, кто ходит в человечьем платье. Человеком можетбыть и восьминогий разумный паук, а вот ублюдка-педофила с двумяуниверситетскими дипломами я человеком назвать не хочу, не могу… и не стану!Так вот, Мрак, здесь все — люди. Человеки. А у нас на Земле…