Мрак перевел дыхание. Голос его был тяжелый, как нейтроннаязвезда.

— А ты помнишь, тот бородатый говорил, что, если в этомгороде отыщется хоть сотня праведников, он пощадит его?… А потом сказал, чтодаже если десять отыщется, все равно пощадит!… Не помню, пощадил или нет…

— Не пощадил, — сказал Олег угрюмо.

— Все сжег… два города со всеми жителями. Понял? Непощадил!

— Нет, — отрубил Мрак.

— Не понял. Там не нашлось праведников, верю… хотя незнаю, как их проверяли, на ощупь, что ли. Но как всю земную цивилизацию занеслив разряд грешников? Хуже того, в раковую опухоль, в смертоносную болезнь, накоторую даже смотреть нельзя, а держаться можно только с подветренной стороны?

Олег сказал тихо:

— А сам ты как полагаешь?

Мрак запнулся, в глазах блеснула злость После короткойпаузы, почти неуловимой, сказал зло:

— Даже лучшие врачи могут ошибаться'

— Ну да, — сказал Олег с горькой насмешкой.

— Человечество — это навозная куча, в которую зарытыалмазы. Это я уже слышал. И ради алмазов нельзя трогать кучу.

— Мы не алмазы, — возразил Мрак, — но и ненавоз. Олег, ты чересчур глубоко увяз в своем интеллигентничании. Вспомни, тыне только интеллигент, но и мужчина! А тебя послушать, то нам самим надоперерезать себе глотки, чтоб благородные лабуняне руки не пачкали нашей чернойкровью.

Олег поднялся:

— Пойдем в дом. Я кое-что тебе покажу.

Мрак смотрел на экран враждебно, заранее отвергая все, чтовидел, все подвергая насмешке и сомнению, но, как ни боролся, очарованиекрасотой охватило с первых же кадров, а благоговейный восторг вошел в душу и непокидал.

Олег сперва сам вызывал разные картины, потом усадил Мрака вкресло, показал, как пользоваться незримым пультом. На экране сменялисьвеличественные картины звездного неба, самых разных звезд, кадры прыгали,наползали один на другой. Мрак чертыхался, и снова картины шли ровно, тоубыстряя ход, то замирая, когда ему хотелось что-то рассмотреть или запомнить.

Три миллиона заселенных планет под светом полутора миллионовзвезд и с десяток планет уже ждут, готовые принять тысячу миллиардов человек. Авсего в Шаре обитает… у него даже в горле пересохло, когда он попыталсявообразить это количество. И все — бессмертные, неуязвимые, мудрые, помнящиекаждый день прожитой жизни — такая у них память, умеющие обращаться со всемимеханизмами, знающие все науки, всю технику и все искусства, никто не знаетболезней.

И вот триллионы бессмертных, у которых десятки миллионовслов и понятий, у которых искусства при такой-то технике не только сохранились,но цветут и определяют жизнь, культуру, цивилизацию, весь строй этих… людей,да, людей, только эти люди намного лучше, их нельзя даже сравнивать с темизлобными микробами, что копошатся на одной-единственной планете в звезднойсистеме на окраине Галактики…

Именно он, Мрак, среди новостей культуры и искусства, что,ессно, главные в таком обществе, отыскал крохотный малозначащий кадрик, чтоутонул в океане радостных новостей. Олег услышал зов, пришел, Мрак встал,освобождая кресло.

— Пойду поищу жареного кабанчика, — сказал он.

— А ты пока посмотри, посмотри.

— У тебя этот жареный кабанчик, — сказал Олег супреком, — прямо идея фикс.

— Должны же быть и у нас какие-то нерушимые ценности?

Олег спросил в удаляющуюся спину:

— Ценности?

— Ну да. Ценности, от которых отказываться нельзя. Олегпроводил его взглядом, Мрака не понять, когда шутит, а когда говорит всерьез,сел на его место. На экране простиралась поверхность планеты, явно где-то вцентральной части Шара, обилие звезд, а на широкой ровной площадке гордовысился огромный крейсер неземной красоты и великолепия. На самом деле, какпонял из сразу хлынувшей информации прямо в мозг, это не крейсер, а простойконтейнер. Тот самый, который в течение последних ста лет неторопливо наполнялиантивеществом. Сейчас уже заполнили, он готов к старту.

Умные автоматы, выполняя пожелание Совета, давно нацелилиего на далекую звездочку… очень далекую, ибо она не здесь, естественно, а всамой Галактике. Правда, почти на краю. Контейнер должен был нырнуть в недразвезды, что вызвало бы цепную реакцию. Звезда превратилась бы в сверхновую, чтовыжгла бы все окрестности на расстоянии ста световых лет. Он сидел, застыв какглыба, смотрел на экран. Пальцы занемели, не мог убрать страшные кадры, не могдаже отвести взгляда. Сзади зашелестели легкие шаги. Тихий музыкальный голоспроговорил за спиной:

— Твой друг занимается размышлениями…

— Да-да, — ответил он хриплым голосом, —Игарка… Этот крейсер с антивеществом…

— Очистка? — переспросила она с гримаской.

— Так было задумано. Однако…

Он спросил с надеждой:

— Передумали? Отменили? Она кивнула:

— Да. Мало кто об этом знает… просто не хотят знать, нопришлось отменить. Выяснилось, как дед уже говорил, что на той планете началосьвзрывоподобное развитие технологий. Заряд антивещества достигнет их звездычерез три тысячи лет, а те существа — страшно подумать! — могут успетьвырваться из оков тяготения, построить корабли и распространиться по Галактике.А тогда вместо одной язвочки придется выжигать их множество. Вся Галактикаможет быть поражена этой раковой опухолью!

— А что придумали взамен?

Она пожала плечами:

— Точно не знаю. Это не держится в секрете, какпонимаешь, но никто не стремится знать… неприятное. Человек рожден для счастья,радости! Есть какое-то оружие, что должно выстрелить вот-вот… и все произойдетмгновенно. Зараженный участок космоса будет очищен, но… прости, я тоже не хочуговорить о неприятном!…

— Но кто-то у вас этим занимается, — обронил он.

— Да, — ответила она с огромным уважением.

— Эти люди приносят себя в жертву, иногда занимаясь итакими неприятными обязанностями. Вы, гозияле, когда вернетесь в метрополию,тоже наверняка окажетесь в высших кругах, что правят… ибо вы не страшитесьнеприятного.

Он помедлил, ответил угрюмо:

— Не страшимся. Ты это еще увидишь.

Мрака он отыскал в саду, в уединении. Правда, не вразмышлениях: он сидел, привалившись спиной к дереву, перед ним дрожал воздух,будто взбитый прозрачными крылышками танцующих эльфов, но вместо их изящных телОлег увидел тяжелые массивные громады непонятных конструкций. Картинкисменялись в стремительном темпе, но Мрак, похоже, все успевал, схватывал, легкои просто переходил от одного каталога к другому. С ним не было никакойприборной доски, просто шевелил пальцами в воздухе.