– Все так думают только потому, что у него такая же фамилия,– высказалась Джорджина с типичным для нее скептицизмом, – в то время как этодостаточно распространенное имя.

– Я слышала, он так богат, – вставила Валери, – что однаждыв Париже на одном из светских приемов, играя в карты, сделал ставку в двадцатьпять тысяч фунтов, и это притом, что игралась одна-единственная партия, простодля развлечения!

– О, ради Бога, – с презрением сказала Джорджина, – онсделал это не потому, что богат, а потому, что неисправимый игрок! Мой братзнает его, и он говорит, что Торнтон – самая заурядная личность, человек, укоторого нет ни прошлого, ни воспитания, ни связей, ни богатства!

– Я тоже слышала это, – признала Валери, снова вглядываясь впросвет между кустами. – Смотри! – вскрикнула она. – Сейчас его видно. ЛедиМэри Уоттерли прямо-таки кидается на него!

Девушки так сильно наклонились вперед, что чуть не свалилисьв кустарник.

– Я чувствую, что просто растаю, если он посмотрит на меня.

– Этого не может быть, – с деланной улыбкой сказалаЭлизабет, понимая, что ей тоже пора принять какое-то участие в беседе.

– Ах, ты же не видела его!

Элизабет и не нужно было его видеть, она прекрасно знала,какого сорта мужчины нравятся ее подругам: светловолосые, голубоглазые щеголи ввозрасте от двадцати до двадцати четырех лет.

– Полагаю, у Элизабет слишком много богатых поклонников,чтобы она обратила внимание на какого-то мистера, как бы он ни был красив изагадочен, – сказала Валери, видя, что Элизабет продолжает держаться в сторонкеи поддерживает разговор лишь из вежливости. Элизабет показалось, что комплиментсодержал изрядную долю зависти и злости, однако подозрение было настольконеприятным, что она быстро отвергла его. Она не сделала ничего плохого ниВалери, ни другим девушкам, чтобы заслужить их враждебность. Ни разу с тех пор,как оказалась в Лондоне, она не произнесла ни одного недоброго слова в чей-либоадрес, фактически она вообще никогда не принимала участия в обсуждении другихлюдей и уж тем более не пересказывала услышанное. Даже сейчас ей было ужаснонеловко оттого, что они следят за этим мужчиной и обсуждают его в таком тоне.Элизабет всегда казалось, что любой человек имеет право на уважение, независимоот положения, которое он занимает. Конечно, такого мнения придерживалосьменьшинство, и в глазах света оно граничило с ересью, и потому она держала своивзгляды при себе.

В данный момент девушка почувствовала, что ей следуетпроявить лояльность по отношению к подругам: им может показаться, что Элизабетзадается, если она не присоединится к их забаве и откажется разделить ихвосторг перед мистером Яном Торнтоном. Попытавшись настроиться на их лад, онаулыбнулась Валери и сказала:

– У меня не так уж много поклонников, и я уверена, что,увидев его, буду заинтригована так же, как и любая другая женщина.

По какой-то непонятной причине после этих слов ЭлизабетВалери и Пенелопа обменялись мимолетными взглядами, в которых проскользнулоудовлетворение. Заметив недоумение Элизабет, Валери объяснила:

– Слава Богу, что ты согласна, Элизабет, потому что мы все троенаходимся в затруднительном положении. Мы очень рассчитываем, что ты поможешьнам выпутаться из него.

– А какого рода это затруднение?

– Если б ты знала, – начала Валери как-то уж оченьтеатрально, но Элизабет отнесла это на счет чересчур крепкого вина, котороелилось здесь рекой, – как долго мне пришлось упрашивать Черайз, чтобы онаразрешила нам приехать на этот уик-энд!

Это Элизабет было уже известно, и она молча кивнула.

– Дело в том, что, когда Черайз сказала нам сегодня, чтоздесь должен появиться Ян Торнтон, мы все просто запрыгали от радости. Но онасказала, что он не обратит на нас ни малейшего внимания, потому что мы слишкоммолоды и совсем не в его вкусе…

– Возможно, она права, – сказала Элизабет, улыбаясь и невыказывая ни малейшего интереса.

– О, но он должен обратить на нас внимание! – призваввзглядом остальных девушек поддержать ее, воскликнула Валери. – Обязательнодолжен, потому мы поспорили с Черайз на сумму, которую выдают нам родители разв три месяца, что он пригласит кого-нибудь из нас танцевать. А он скорее всегоне сделает этого, если нам не удастся возбудить его интерес до того, какначнутся танцы.

– Вы поспорили на все свои деньги? – ужаснулась Элизабетстоль экстравагантной забаве. – Но ведь ты собиралась купить на них аметисты,которые видела на Вестпул-стрит.

– А я хотела купить ту чудесную маленькую лошадку, которуюотказался купить мне папа, – произнесла Пенелопа, снова вглядываясь в просветмежду кустами.

– Я… я, возможно, могла бы и отказаться от пари, – сказалаДжорджина, и Элизабет показалось, что ее волнует нечто большее, чем деньги, –не думаю, что… – начала она, но Пенелопа своим возбужденным вскриком не дала ейзакончить.

– Он идет в нашу сторону, и с ним никого нет! Более удачнойвозможности привлечь его внимание у нас не будет. Только бы он не изменилнаправление.

Неожиданно это безумное пари стало казаться запретной игрой,и Элизабет фыркнула.

– В таком случае я предлагаю предоставить Валери почетнуюроль возбудить его интерес, так как это была ее идея и она больше всехвосхищается им.

– Мы назначаем на эту роль тебя, – сказала Валери беспечным,но в то же время решительным тоном.

– Меня? Но почему меня?

– Потому что ты получила целых четырнадцать предложений,поэтому совершенно очевидно, что у тебя больше всего шансов привлечь еговнимание. И кроме того, – добавила она для большей убедительности, – на виконтаМондвэйла произведет большое впечатление слух о том, что Ян Торнтон – человек-загадка,которого безуспешно преследовала в прошлом году сама Мэри Джейн Моррисон, –пригласил тебя на танец и оказывал тебе особое внимание. Как только Мондвэйлуслышит об этом, он тут же примчится к тебе с предложением!

В соответствии с правилами этикета Элизабет ни разу непозволила себе выказать хоть малейшее предпочтение виконту и потому быланеприятно удивлена открытием, что подруги догадались о ее чувствах. Конечно,они не могли знать, что молодой красавец уже сделал ей предложение, котороевот-вот будет принято.

– Решайся быстрее, он уже почти здесь! – воскликнулаПенелопа, перекрывая нервное хихиканье Джорджины.

– Ну, ну, ты согласна?! – торопила ее Валери, в то время какдругие девушки начали отступать к дому.

Элизабет глотнула вина из бокала, который ей вручили, кактолько она вышла из дома в сад, и к которому она до сих пор не притронулась.Она колебалась.