– Ты женщина, дорогая моя, и значит, должна выйти замуж, тыже знаешь, все женщины выходят замуж. А Хэвенхёрст отнюдь не набит подходящимимолодыми людьми. К тому же я не говорю, что мы примем предложение первоговстречного. Я выберу человека, которого ты сможешь со временем полюбить, ипотом, – пообещал Роберт уже совершенно искренне, – я буду торговаться, чтобыпомолвка продлилась как можно дольше, принимая в расчет твою молодость. Ни одинуважающий себя мужчина не захочет тащить семнадцатилетнюю девушку под венец,если она к этому еще не готова. Для нас это единственный выход, – предупредилон готовое слететь с ее губ возражение.

Элизабет знала, что даже если бы она была под надежнойзащитой, его рассуждения о неизбежном замужестве разумны. Ее родители, когдаеще были живы, совершенно ясно дали ей понять, что ее долг – вступить в брак всоответствии с пожеланиями семьи. В настоящий момент выбор должен был сделатьее сводный брат, и Элизабет безоговорочно положилась на него.

– Ну-ка, сознавайся, – весело поддразнил ее Роберт, – разветы никогда не мечтала носить красивые платья и быть окруженной красивымикавалерами?

– Ну, может быть, несколько раз, – призналась Элизабет сосмущенной улыбкой, отвернув лицо в сторону. Конечно, она сильно преуменьшилаколичество раз, когда мечтала об этом. Она была нормальной, здоровой девушкой снерастраченным запасом любви и прочитала свою порцию любовных романов. Поэтомупоследняя фраза Роберта прозвучала для нее весьма заманчиво.

– Очень хорошо, – решительно сказала она и усмехнулась, –давай испробуем этот шанс.

– Мы не просто испробуем его, Элизабет, мы его используем навсе сто, или ты потеряешь все свои земли и станешь гувернанткой чужих детейвместо того, чтобы быть графиней или еще чем-нибудь получше и заниматься своимисобственными. А я окажусь в долговой яме.

Мысленно представив Роберта сидящим в сыром подвале и себябез Хэвенхёрста, Элизабет подумала, что пойдет на что угодно, только быизбежать этого.

– Положись во всем на меня, – сказал он, и Элизабет так исделала.

Все последующие шесть месяцев Роберт все время былпоблизости, чтобы устранить любое препятствие, которое могло бы помешатьЭлизабет произвести фурор в лондонском свете. Он нанял некую миссис Портер,чтобы она обучила Элизабет различным светским тонкостям, которых не ведали еемать и бывшая гувернантка. От миссис Портер Элизабет узнала, что она ни в коем случаене должна обнаруживать в обществе свой ум, начитанность, а также не выказыватьни малейшего интереса к садоводству.

Из Лондона был выписан очень дорогой портной, который сшилнеобходимое количество платьев для сезона.

Мисс Люсинда Трокмортон-Джонс, ранее платная компаньонкамолодых девушек, весьма успешно дебютировавших в свете, приехала в Хэвенхёрст,чтобы занять должность дуэньи Элизабет. Это была женщина лет пятидесяти,прямая, как палка, с жесткими, как проволока, седыми волосами, которые онастягивала в тугой узел. На лице у нее всегда было выражение легкогонедовольства, как будто она чувствовала неприятный запах, но была слишкомхорошо воспитана, чтобы сказать об этом вслух. Вдобавок к этой отпугивающейвнешности Элизабет вскоре столкнулась с потрясающей способностью миссТрокмортон-Джонс часами сидеть неподвижно, не шевеля даже пальцем.

Элизабет не дала себя запугать этому каменному изваянию истала искать способ смягчить его. Она попробовала называть ее Люси, но каменнаяледи столь грозно нахмурила брови, услышав это ласкательное обращение, чтоЭлизабет решила поискать другой способ. Очень скоро она его обнаружила. Черезнесколько дней после своего приезда в Хэвенхёрст Люсинда нашла ее в библиотеке.Элизабет свернулась в кресле калачиком и углубилась в чтение.

– Вы любите книги? – осведомилась Люсинда, с удивлениемпрочитав заглавие на обложке.

– Да, – улыбнулась Элизабет. – А вы?

– Вы читали Кристофера Марлоу?

– Да, но мне больше нравится Шекспир.

С тех пор у них вошло в привычку каждый вечер после ужинаобсуждать прочитанные книги. И вскоре Элизабет поняла, что завоевала невольноеуважение своей дуэньи. Она не могла быть уверена в ее привязанности, так какединственной эмоцией, которую она проявила за время их знакомства, был гнев, даи то лишь однажды, по отношению к жуликоватому торговцу из деревни. Это былозрелище из тех, что не забываются. Размахивая зонтиком, с которым никогда нерасставалась, Люсинда наступала на злополучного торговца, а он пятился от нее,кружа по всему магазину, в то время как с ее губ ледяным потоком срывалисьслова, свидетельствующие о такой бешеной ярости, с какой Элизабет еще неприходилось сталкиваться.

– Вспыльчивость – мой единственный недостаток, – чопорносообщила ей Люсинда, и Элизабет сочла это своего рода извинением.

Элизабет тогда подумала, что Люсинда, должно быть, загоняетэмоции внутрь себя как в бутылку, и они до поры до времени сидят там, пока онапребывает в неподвижности на стульях и кушетках. Они сидят там годы и годы дотех пор, пока в один прекрасный день не вырываются наружу, подобно извержениювулкана.

К тому времени как брат и сестра Камероны вместе с Люсиндойи необходимой прислугой прибыли в Лондон, Элизабет уже знала все, чему могланаучить ее миссис Портер, и чувствовала себя в силах справиться с любойситуацией из тех, что описывала ей эта дама. Надо сказать, что запомнитьправила этикета ей было гораздо легче, чем понять, почему им придают такоебольшое значение. В конце концов танцевать она за шесть месяцев научилась,вести беседу умеет с трехлетнего возраста, а насколько она могла понять, вобязанности дебютантки входило умение вести приятную светскую беседу ни о чем,танцевать и ни при каких обстоятельствах не выдавать своих способностей кмышлению.

На следующий день после того, как они вселились в городскойдом, который снял Роберт, их навестила леди Джемисон, вызвавшаяся опекатьЭлизабет в свете. С нею были ее дочери Валери и Черайз. Валери была на годстарше Элизабет и дебютировала в прошлом году, ее сестра была старше на пятьлет. Черайз была вдовой лорда Дюмонта, который умер через месяц после свадьбы,оставив новобрачную богатой, свободной и совершенно независимой.

До начала сезона оставалось две недели, и все это времяЭлизабет довольно много общалась с богатенькими молодыми дебютантками, которыесобирались в гостиной у Джемисонов, чтобы вволю посплетничать обо всех и вся.Они приехали в Лондон с одной и той же целью, которая являлась также и почетнойобязанностью: выйти замуж в соответствии с пожеланиями семьи за человека какможно более богатого и влиятельного, дабы увеличить состояние и упрочитьположение своих родных.

В этой гостиной светское образование Элизабет продолжилось изавершилось. К своему ужасу, она обнаружила, что миссис Портер была права,когда говорила, что в обществе принято хвалиться своими связями и упоминатьгромкие имена. Она также узнала, что в свете не считается дурным тономобсуждать чье-либо финансовое положение, особенно если речь идет о перспективахнеженатого мужчины. В самый первый день единственное, что она смогла сделать,чтобы не выдать своего невежества, это мысленно ахнуть и молча слушать сыпавшиесясо всех сторон замечания: «Лорд Петере – отличная добыча. Еще бы, у негодвадцать тысяч фунтов годового дохода, к тому же он наверняка унаследуетбаронетство от своего дяди, когда тот умрет от сердечной болезни, на что естьвсе основания надеяться», – провозгласила одна из девушек, и остальныеподхватили: «У Шорхэма такое чудесное поместье в Уилтшире, и мама сидит как наиголках, ожидая, когда же он наконец объяснится… Подумать только, изумрудыШорхэмов!.. Робелсли разъезжает в чудесном голубом ландо, но папа говорит,чтобы я и не думала о нем – он по уши в долгах… Вот погоди, Элизабет, скоро тыувидишь Ричарда Шипли! Ни в коем случае не позволяй ему увлечь себя – онстрашный волокита, и, хотя разодет в пух и прах, у него нет ни гроша за душой!»Последний совет исходил от Валери Джемисон, которую Элизабет считала здесьсвоей самой близкой подругой.