– Ну? – спросила Пенелопа, хихикнув. – Не томи нас внеизвестности. Ты произвела на него впечатление?

Неприятное подозрение, что она стала предметом чьего-торозыгрыша, немедленно оставило Элизабет, как только она взглянула на ихулыбающиеся лица. Одна только Валери держалась прохладно и отчужденно.

– Впечатление, безусловно, произвела, – ответила Элизабет сосмущенной улыбкой, – но вряд ли оно было особенно благоприятным.

– Он так долго пробыл с тобой, – подтолкнула ее к болеепространному рассказу другая девушка. – Мы наблюдали за вами из дальнего концасада. О чем вы говорили?

Элизабет почувствовала, как кровь быстрее потекла у нее повенам и прилила к щекам, когда она вспомнила красивое загорелое лицо Торнтона иулыбку, так странно преобразившую и смягчившую его чеканные черты.

– Честно говоря, я не помню, о чем мы говорили.

В большей степени это было правдой. Единственное, что онамогла вспомнить, это то, как дрожали у нее колени и обрывалось сердце прикаждом взгляде на него.

– Ну, и какой он?

– Красивый, – она спохватилась, уловив мечтательные нотки всвоем голосе. – Обаятельный. И у него красивый голос.

– И конечно же, – с сарказмом вставила Валери, – сейчас онпытается узнать, где можно найти твоего брата, чтобы просить у него твоей руки.

Это замечание было таким нелепым, что Элизабет непременнорассмеялась бы, не будь она так растеряна и до странности разочарована тем, какравнодушно расстался он с нею в саду.

– На этот раз никто не помешает моему брату спокойнопровести вечер, это я вам обещаю, – сказала Элизабет и добавила с сожалеющейулыбкой. – Более того, боюсь, что вы потеряли все свои деньги, потому что нетни малейшей надежды на то, что он пригласит меня танцевать.

Извиняясь, она пожала плечами и пошла переодеваться, но кактолько вошла к себе в спальню, беззаботная улыбка, которую она демонстрировалаподругам, сошла с ее лица, уступив место глубокой задумчивости. Элизабет селана кровать и стала бесцельно водить пальцем по золотым нитям розового парчовогопокрывала, пытаясь разобраться в чувствах, которые испытывала в присутствии ЯнаТорнтона.

Стоя рядом с ним в саду, она чувствовала испуг иодновременно какую-то веселую бесшабашность. Он излучал странное магнетическоепритяжение, которое привлекало ее к нему независимо от ее воли. Ее вынудилидобиваться его расположения, и она стояла там, попеременно радуясь и тревожась,в зависимости от впечатления, которое производили на него ее слова. Даже сейчасвоспоминание о том, как он улыбался и смотрел на нее из-под полуопущенных век, вызывалонезнакомое ей ощущение интимности, от которой ее бросало то в жар, то в холод.

Звуки музыки заставили Элизабет очнуться от грез, и онапозвонила в колокольчик, чтобы Берта помогла ей одеться.

– Ну как, что ты скажешь? – спросила она Берту полчасаспустя, сделав пируэт перед зеркалом. Берта, которая когда-то была ее няней, апотом стала горничной, скрестила на груди руки и критически осмотрела своюпрекрасную молодую хозяйку. Необычный наряд и прическа Элизабет были встреченыс полным пониманием и одобрением. Волосы Элизабет были подняты кверху и уложеныв виде короны, из-под которой вдоль щек спадали две легкие вьющиеся пряди. Вушах сверкали серьги с сапфирами и брильянтами, доставшиеся ей от матери.

В отличие от других нарядов Элизабет, преимущественнопастельных тонов и с завышенной талией, это платье ярко-синего цвета былогораздо более необычным и выгодно подчеркивало ее фигуру, Складки синего шелкарасходились из-под плоского банта на левом плече и спадали до пола, оставляядругое плечо открытым. И хотя фасон платья представлял собой всего лишь простуюпрямую трубу, он явно льстил ее фигуре, красиво обрисовывая грудь и намекая натонкую талию.

– Я скажу, – ответила Берта, – это просто чудо, что миссисПортер заказала для вас такое платье. Оно ничуть не похоже на все остальные.

Элизабет натянула перчатки, доходившие ей до локтя, иулыбнулась Берте задорной, заговорщической улыбкой.

– Это единственное платье, которое заказывала не миссисПортер, – призналась она. – К счастью, Люсинда тоже пока не знает о нем.

– Не сомневаюсь.

Элизабет снова повернулась к зеркалу и, нахмурившись,всмотрелась в свое отражение.

– Другим девушкам еще нет и семнадцати, а мне черезнесколько месяцев будет уже восемнадцать. Я пыталась объяснить миссис Портер, –продолжила она, доставая из шкатулки браслет, который вместе с серьгамисоставлял гарнитур, и застегивая его

Поверх перчатки на левом запястье, – что нельзя тратить такмного денег на платья, которые я не смогу носить в следующем сезоне. А это ясмогу надеть и в двадцать лет.

Берта закатила глаза и покачала головой, поправляя ленты начепце. – Что – то я сомневаюсь, что виконт Мондвэйл захочет, чтобы выпоявлялись в одном платье больше двух раз, не говоря уж о том, чтоб заноситьего до дыр, – сказала она, наклонившись, чтобы поправить складки платьяЭлизабет.

Напоминание Берты о том, что она уже фактически помолвлена,произвело на Элизабет отрезвляющее действие, и к тому времени как она вошла вбальную залу, сердце ее билось совершенно ровно. Мысль о возможной встрече смистером Яном Торнтоном больше не убыстряла ее пульс, и она отбросила всякиесожаления о том, что он отказался пригласить ее на танец. Больше она и думать онем не хотела. Со свойственной ей прирожденной грацией Элизабет сталаспускаться по лестнице в залу, где некоторые пары уже танцевали, но большинствоеще стояли группками, смеясь и переговариваясь.

Когда Элизабет осталось пройти всего несколько ступенек,он" остановилась на секунду, чтобы оглядеть собравшихся и найти подруг.Они стояли всего в нескольких ярдах от лестницы, Пенелопа подняла руку ипомахала ей, чтобы она присоединялась, Элизабет кивнула и улыбнулась.

Все еще улыбаясь, она отвела взгляд, но улыбка вдруг застылана ее губах, когда взгляд ее скрестился с парой удивленно вскинутых янтарныхглаз. В группе мужчин у подножия лестницы стоял и смотрел на нее Ян Торнтон,бокал в его руке замер на полпути ко рту. Он откровенно разглядывал ее: отблестящих светлых волос его дерзкий взгляд скользнул к груди и бедрам, затемопустился до синих атласных туфелек и снова резко поднялся к лицу, выражаянеподдельное восхищение. Отдавая дань ее красоте, он слегка приподнял однубровь и, прежде чем выпить вино, сделал едва заметное движение рукой, даваяпонять, что пьет за нее.

Каким-то непостижимым образом Элизабет удалось сохранитьбесстрастное выражение лица и продолжить грациозное шествие по лестнице, однакопульс ее забился с удвоенной частотой, и в душе воцарилось полное смятение.Если бы подобное поведение позволил себе любой другой мужчина, она была бывозмущена или по крайней мере неприятно удивлена. Но вместо справедливогонегодования его улыбающиеся глаза и шутливый тост вызвали у нее ощущениекакого-то безмолвного интимного диалога, и, не желая того, она невольно улыбнуласьему в ответ.