– И когда же ты обнаружил это?

– Наверное, тогда, когда ты посочувствовала Галилею, –задумчиво ответил

Ян.

Элизабет не ожидала, что он отметит ее ум, а не внешность.

– Правда? – с нескрываемым удовольствием спросила она. Онкивнул, с любопытством наблюдая за ее реакцией.

– А ты что думала?

Она неуверенно пожала плечами.

– Я думала, ты скажешь, что сначала заметил мое лицо. Оновсегда вызывает у людей экстраординарную реакцию, – с неудовольствием вздохнулаЭлизабет.

– Интересно, почему, – усмехнулся Ян, любуясь лицом, котороесчитал невероятно красивым и которое принадлежало женщине, лежащей перед нимкак непорочная золотоволосая богиня.

– Я думаю, это из-за глаз. Они у меня необычного цвета

– Теперь я это вижу, – поддразнил он ее, потом сказал болеесерьезным тоном, – но когда я встретил тебя в саду, меня очаровало отнюдь нетвое лицо – по той простой причине, что я не мог его видеть.

– Прекрасно мог. Я же видела твое, хотя и было темно.

– Да, но я стоял под фонарем, а ты пряталась в тени. Я,конечно, мог разглядеть, что у тебя правильные черты лица, так же, как был всостоянии оценить и другие твои достоинства, с которыми тоже все в порядке, но,боюсь, что это все, что было доступно моему взору А потом, вечером, я увиделтебя, когда ты спускалась по лестнице. Я был так поражен, что едва не выронилиз рук бокал. Ее счастливый смех тихой музыкой разнесся по комнате.

– Элизабет, – сухо сказал он, – я не такой дурак, чтобы однотолько красивое личико могло свести меня с ума, а тем более заставить жениться,этого недостаточно даже для того, чтобы вызвать сильное плотское влечение.

Она увидела, что он совершенно серьезен, и пересталасмеяться.

– Спасибо, – тихо сказала она, – это самый лучшийкомплимент, который вы могли мне сделать, милорд.

– Только не называй меня милордом, – сказал Ян все так жесерьезно, – если только в самом деле не имеешь этого в виду. Мне не нравится,когда ты напоминаешь мне о моем титуле.

Элизабет прильнула щекой к его крепкой груди.

– Как вам угодно, мой господин.

Больше Ян уже не мог выдержать. Он перекатил ее на спину ижадно набросился на нее, заявляя свои права и руками, и всем телом.

– Я еще не слишком утомил тебя, дорогая? – прошептал Яннесколькими часами позже.

– Да, – ответила Элизабет, обессилено прижимаясь щекой к егоплечу. – Но я слишком счастлива, чтобы сейчас уснуть.

Ян чувствовал то же самое, но считал себя обязаннымпредложить ей хотя бы попытаться уснуть.

– Ты пожалеешь об этом, когда утром нам надо будет выйти кзавтраку, – сказал он, смеясь и придвигая ее к себе ближе.

К его удивлению, это замечание вызвало легкие морщинки на еегладком лбу.

Она подняла к нему лицо и открыла рот, словно собираясьзадать вопрос, но потом передумала и поспешно отвела взгляд.

– Что такое? – спросил он, беря ее за подбородок иповорачивая лицом к себе.

– Когда утром мы сойдем вниз, – сказала она с забавнымсмущением на лице,

– …все будут знать, чем мы занимались сегодня ночью?

Она думала, что он постарается уклониться от ответа.

– Да, – вопреки ее ожиданиям, прямо ответил Ян.

Она кивнула, смиряясь с этой мыслью, и повернулась в егоруках.

– Спасибо, что сказал правду.

– Я всегда буду говорить тебе правду, – тихо пообещал он, иона поверила ему.

Ей вдруг пришло в голову, что прямо сейчас, когда он толькочто дал обещание, она может спросить, имеет ли он отношение к исчезновениюРоберта. И так же быстро, как эта мысль мелькнула у нее в мозгу, она с ужасомотвергла ее.

Она не осквернит их брачное ложе этими отвратительнымибеспочвенными подозрениями, которые внушил ей человек, определенно имеющий зубна шотландцев.

Сегодня утром она приняла сознательное решение доверитьсяему и выйти за него замуж, и теперь должна держать свою клятву любить ипочитать его – тем более что у нее не было ни малейшего желания нарушать ее.

– Элизабет?

– М-м-м?

– Раз уж мы заговорили о правде, я хочу сделать тебепризнание. Ее сердце глухо ударило по ребрам, и она напряженно застыла в егообъятиях.

– Какое? – тихо и испуганно спросила она.

– Соседняя комната через дверь вовсе не является твоейспальней. Там ты можешь переодеваться и совершать утренний туалет. Видишь ли, яне одобряю английский обычай, когда жены спят отдельно от мужей. – Увидев ееобрадованное лицо, он улыбнулся. – Я счастлив видеть, – сказал он, целуя ее влоб, – что в этом вопросе у нас нет разногласий.

В первые же недели после свадьбы Элизабет, к своемуудовольствию, обнаружила, что может задавать Яну любые вопросы и что он ответитей на них так подробно, как только она пожелает. Он ни разу не заговорил с неюсвысока и не отмахнулся от ее вопроса на том основании, что этот предмет недолжен интересовать женщину или, еще хуже, что он недоступен женскомупониманию.

Элизабет ужасно льстило, что он признавал ее ум, особеннопосле двух потрясающих открытий, которые она сделала.

Первое случилось через три дня после свадьбы, когда они обарешили провести вечер дома, за чтением.

После ужина Ян сходил в библиотеку и принес в гостиную своюкнигу – тяжеленный том с каким-то непонятным названием. Элизабет взяла себе«Гордость и предубеждение», которую давно мечтала прочитать, зная, какой фурорпроизвела она в свете нестандартным подходом автора к отношениям между мужчинойи женщиной. Поцеловав ее в лоб, Ян расположился рядом с ней в кресле. Ихразделял небольшой столик, он протянул руку, соединил свои пальцы с ее и открылкнигу.

Элизабет подумала, как уютно сидеть вот так, с ним рядом,соединив руки и читая книгу. И она нисколько не возражала против того, чтопереворачивать страницы ей приходилось одной рукой.

Вскоре она так увлеклась романом, что только через полчасавдруг заметила, как быстро Ян переворачивает страницы. Краем глаза она сталанаблюдать за ним и увидела, что, скользнув взглядом по обеим страницам листа,он тут же переворачивает его.