— Думай, Мрак, думай. Военные хитрости по твоей части.

— А по твоей что?

— Я человек мирный.

— А кто Париж спалил?… Гад ты, такой был красивыйгород!

— Отстроили же…

— Дык отстроили уже не ту красоту, а так, для жильятолько. Да и не только Париж ты зничтожил, гад, это я Париж так, к слову.Безчуйственный ты! И не снятся же тебе эти пожары… А насчет двойников есть однамысль…

Он погрузился в раздумье. Конечно, идеально, если бы защитабазировалась только на распознавании отпечатков пальцев, слюны, сетчатки глаза,пота и прочих уникальных особенностях. Кому-то это подделать невозможно, акому-то лишь укажи пальцем на оригинал.

Олег долго перебирал высших должностных лиц, Мрак ужеизвелся, системы допусков оставались загадкой, а когда в очередной раз взглянулна Олега, раскрыл рот. За столом перед компьютером сидел невысокий человек сбелыми волосами, золотистая кожа, приплюснутый нос, скошенная нижняя челюсть.

Он открыл и закрыл рот, взглянул в гамма-лучах, скелет иформа черепа тоже изменилась. Это уже не Олег…

— Ну, долго будешь таращиться? — сказал человекнедовольно.

— Я ЛЛ-23-ми-Зет, старший инспектор. У него естькакое-то другое имя, не зовут же номером, а ты… тоже некое восьмизначное сразными индексами. Ага, вот. Я — Гургенс, а Щуржегала — второй инспектор. Воттвоя личина, смотри внимательно. Здесь все данные, но трехдневной давности.

Мрак сказал пересохшим горлом:

— А что будем делать?

— Сперва отыщем этого Гургенса, — сказалОлег, — а потом и Щуржегалу. Тайком, конечно. Я хочу, чтобы состав кровисоответствовал абсолютно точно. И все остальное! Кто знает, как насобачена ихраспознавательная аппаратура? А вот если точные копии на атомарном уровне,тогда еще есть шанс…

Мрак спросил, набычившись:

— А что может быть еще?

— Ну, какие-нибудь ключевые слова в вопросах-ответах.Сознательно неверный ответ на третий или четвертый вопрос. Темп ответов… ипрочие важные мелочи.

— А что нам делать?

— Придумаем, — ответил Олег. Лицо его было оченьсерьезным.

— Кое-какие идеи уже есть.

— Самые опасные люди, — изрек Мрак, — этоидейные.

Прятаться и скрываться в этом мире оказалось удивительнопросто. Тайной полиции, понятно, не существовало, здесь же одни ангелы,инквизиции или прочих КГБ-ЦРУ тоже почему-то нет, а есть только пограничная,так сказать, служба. Но и там бравые карацупы с мухтарами просматривают толькодальний космос на случай обнаружения вообще жизни. Не только эскадру боевыхзвездолетов, но даже крохотную яхту засекут за сотни световых лет. Даже самипримут меры, не тревожа Высших Мудрецов, а здесь они, понятно, все мудреемудрого и почти выше самого бога.

Но, несмотря на десятимиллионную поступь прогресса, не учлипочему-то, что к ним могут проникнуть вот так нагло, без всяких звездолетов.Мрак, похоже, разобрался первым, сообщил с мрачным удовлетворением:

— Я ж говорю, достигли личного бессмертия на волнетрусости. Ну, умирать никому не хочется, у нас сейчас тоже весь мир рехнулся наобщенижепоясачеловеческих ценностях! Вот и эти… В голову не приходит, что можнодвинуть в космос, рискуя жизнью на каждом шагу. А то, что их предки тожерисковать умели, за миллионы лет забыто, как неприятное напоминание о другихценностях.

Олег послушал, кивнул:

— Да, на безопасности они помешаны. Более того, я сейчасвыяснил, что их убить вообще невозможно. Если, скажем, я не просто кого-тоздесь убью, а испепелю, рассыплю на атомы, то он тут же воплотится в Центре…

— Где-где?

— У них есть такой Центр Информации, — объяснилОлег, Мрак уловил зависть в голосе волхва.

— Каждый житель с ним связан мезонной связью. Все, чтос ним происходит, тут же запечатлевается в каких-то сверхгигантских емкостях,где-то в центре планеты. Или какого-то другого места. Естественно, самомзащищенном на свете. Так вот, если я кого прибью…

— Лучше я прибью, — сказал Мрак.

— У тебя всегда криво. То кишки вывалятся, то голову стрех раз…

—… то в тот же миг воссоздается в приемной камере этогоИнфоцентра. И ни одного бита информации не бывает потеряно!

Мрак подумал, развел руками:

— Тогда здесь разгадка, почему они все помнят! Онибегают здесь, а их мозги на глыбине? Может быть, там мозги уже как у слона? Иликита? Олег поднялся:

— На всякий случай давай все же пойдем невидимками.Экранируйся от всего, уже умеешь.

Мрак сказал саркастически:

— А зачем куда-то идти? Ты ж говорил, что в каждомкомпе хранятся все сокровищницы знаний. Что, не так?

— Так, — отрезал Олег.

— Для быта, для жизни, дурень!… Тут есть все. И этоговсего столько, что я просто не знаю… Сто тысяч наших академий! А тут это для дошкольников.

Но Мрак уже вышел из дома. Олег появился неслышно, Мракчувствовал на себе его критический взгляд. На всякий случай проверил, посмотрелсо стороны. Да, стопроцентный лабунянин, ничего не скажешь. Даже пахнет, какони, хоть лабуняне не пахнут вовсе.

— И все-таки я отыскал наше преимущество, — сказалМрак внезапно.

— Да, конечно, — согласился Олег.

— Я уверен, что ты только этим и занимался. Комплексущербного человека — доказать, что кто-то хуже тебя. Хоть в чем-то, хоть всамом малом! Копать только в этом направлении, ничего не замечая другого.

Он думал, Мрак отгавкнется, но Мрак буркнул:

— А хотя бы и так?…

— Ох, Мрак… Так в чем преимущество?

— Ага, и сам на том же крючке?… Наше преимущество, чтоне боимся откинуть копыта. Ну, конечно, боимся, но стыдливо не признаемся… какне просто признались и признали здесь, но и написали на своем знамени крупнымибуквами. Правда, у нас тоже многие уже начали. Но мы все еще не боимся воевать!Не боимся страдать и чем-то жертвовать. А вот они уже миллионы лет ничем нежертвуют! А себя только ублажают. А с этим ублажением занимаются толькоприятным. Заглянуть в себя… и увидеть то, что увидели мы… Представить себевнутриатомный мир… или мир звездных расстояний?… Нет, этого не смогут. Олегподумал, сказал:

— Это объясняет, почему так и не перешли навнутриатомный уровень.

— Ага.

Воздух был чист и свеж, они летели низко над поверхностью,оставался страх, что радары засекут, спросят: свой — чужой и, не дожидаясьответа, шарахнут из ПВО. Да из такого, что разнесет и нынешнюю шкуру.

Высокие цивилизации уязвимы, размышлял Мрак напряженно. Чемвыше, тем уязвимее. В феодальные времена он мог бы самое большее — схватить мечи выбежать на улицу, где сумеет зарубить несколько человек, прежде чем его самого.С появлением пулеметов мог убить уже десятки человек, а когда начал подниматьсяна самолете, то знал, что одной-единственной бомбой убьет массу народу, а еслибомба атомная — то сотрет с лица земли целый город.