Как бы там ни было, я выкопал глубокую яму, нашел шкатулку,расширил могилу и обмотал цепи вокруг шкатулки. А затем Аллен помог мнезасыпать могилу и водрузить на место надгробный камень. Я начал молиться, Алленмолился со мной. Я не почувствовал присутствия Ревекки. И головокружения у меняне было. Но, стоя над ее могилой тем тихим утром, я испытывал жалость ко всемпризракам, которых встречал на кладбище в течение многих лет, и гадал, несуждено ли и мне после смерти превратиться в духа-скитальца. Ничего подобногопрежде со мной не случалось. А теперь я об этом задумался. Я произнес про себяеще одну длинную молитву за Ревекку, а затем прошептал: "Ступай кСвету".

Вот так была выполнена моя первая мужская задача.

Я приступил ко второй. Разумеется, Аллен знал, где живетТерри Сью, – туда мы и поехали на "мерседесе". Я сказал Аллену,что войду один, но, еще не переступив порога трейлера, я убедился, что ГрейдиБрин, наш поверенный, не преувеличил размеры бедствия.

Я увидел заржавленные автомобили, которые онописывал, – старый лимузин и грузовичок, оба без колес, – и двухкарапузов-малышей, с грязными личиками, в подгузниках. Дети бесцельно ковылялипо двору.

Я постучал в дверь и вошел. В конце трейлера на кроватилежала пышнотелая женщина с лицом как у большой китайской куклы и нянчиламладенца, а маленькая девочка, лет десяти, босая, помешивала в стоявшем наплите горшке варево, в котором по виду и запаху угадывалась овсянка. Руки удевчушки были сплошь в синяках, и держалась она робко, боязливо. Хорошенькаятакая девчушка с длинными черными волосами.

В вагончике было душно, тесно, сыро – в общем, невыносимо. Ивонь стояла отвратительная. Даже не знаю, как ее описать, – этакая смесьзапахов мочи, блевотины и плесени. Пожалуй, с ноткой гнилых фруктов. Ну и,конечно, экскрементов.

"Простите, что так вламываюсь, – сказал я,обращаясь к женщине. Под этим низким потолком я чувствовал себявеликаном. – Поздравляю с новорожденным".

"Деньги привезли? – спросила она. Лицо ее былопо-прежнему прелестно – она была похожа на Мадонну эпохи Возрождения, – нов голосе ее звучала озлобленность, а может быть, это была простопрактичность. – Я на мели, а Чарли снова меня бросил, – сообщилаона. – Швы разошлись, поднялась температура".

"Да, привез", – ответил я и вынул из кармановрассованные купюры – тысячу долларов, которую выгреб перед отъездом из кухоннойкоробки для наличных. Женщина изумилась. Взяла деньги левой рукой и сунула вкарман под одеяло. Или просто под одеяло.

Младенец был удивительный. Прежде я никогда не видел такоекрошечное, совсем недавно рожденное существо. Маленькие ручки в складочках –чудо. Темные курчавые волосики на голове. У меня даже сердце защемило.

"Бриттани, поторапливайся с овсянкой, – велелаженщина, – и приведи со двора мальцов, мне нужно будет, чтобы ты прошласьв город и купила кое-что из бакалеи. – Она взглянула на меня. –Хотите позавтракать? Этот ребенок готовит превосходный завтрак. Бриттани,поставь на стол бекон. И ступай за малышней".

"Я отвезу ее в город, – сказал я. – А гдеТомми?"

"В лесу, где же еще? – насмешливо ответилаона. – Читает какую-то книжку с картинками. Я предупредила его, что еслион не отнесет эту книжку обратно в магазин, то угодит в тюрьму. За ним придут изаберут, куда следует. Он украл эту книжку. И они это знают. Продавщица вмагазине такая же сумасшедшая, как он. За ним обязательно придут. А ее тоже немешало бы упрятать в тюрьму".

"А другие книги у него есть?" – поинтересовался я.

"Откуда деньги-то на другие книги? – рассердиласьженщина. – Оглянитесь вокруг. Видите разбитое окошко? Посмотрите туда.Хорошенько приглядитесь. Видите маленькую девочку? Она не говорит. Бриттани,дай Бетани кашки. А где же кофе? Присаживайтесь за стол. Просто отодвиньтебарахло в сторону. Этот ребенок заваривает превосходный кофе. Уверяю вас, якаждый день благодарю Господа, что он послал мне Бриттани, и послал ее первой.Бриттани, приведи Мэтью и Джонаса. Я уже дважды тебе говорила! Этот младенецописался. Помоги скорее. Нет у меня денег на книжки. У меня стиральная машинавот уже два месяца как стоит сломанная. Папашка ни разу не дал мне денег накнижки".

"Хорошо. Я скоро вернусь", – сказал я и ушелв лес. Так, негустой сосняк, что растет в тех местах, где мало дубов. Вскоре яувидел мальчонку. Он сидел на бревне и читал.

Худой, но хорошо сложен, с черными кудрявыми волосами,совсем как у меня. Он поднял на меня взгляд пронзительных синих глаз. Книгабыла об искусстве. Открыта на странице со "Звездной ночью" Ван Гога.

На мальчике была грязная тенниска и джинсы. Я заметил у негона лице и на одной руке огромные черные синяки. На тыльной стороне левой ручкивиднелся ожог.

"Это Чарли тебя ударил?" – спросил я.

Мальчик промолчал.

"Это он прижал твою ручку к плите?" – продолжал я.

Он опять не ответил. Перевернул страницу. Картина Гогена.

Тогда я сказал:

"Все скоро изменится. Я твой родственник. Внук Папашки,а ты сын Папашки, ты ведь в курсе?"

Мальчик ничего не сказал. Упрямо уставился в книгу и сноваперевернул страницу. Картина Сера.

Я назвал ребенку свое имя. Сказал, что все переменится клучшему. И, уже собираясь уходить, добавил:

"Однажды ты поедешь в Амстердам и сам увидишь картиныВан Гога".

"Я бы лучше съездил бы в Нью-Йорк, – выпалилмальчик, – там бы я мог посмотреть сразу всех импрессионистов иэкспрессионистов в музее "Метрополитен"".

Я опешил. Четкая и ясная речь.

"Ты, наверное, гений", – сказал я.

"Вовсе нет, – ответил он. – Просто я многочитаю. Я прочел все, что хотел, в филиале библиотеки, а теперь потихонькуосваиваю книжный магазин в Мейплвилле, куда хожу в школу. Больше всего мненравятся книги по искусству. Пару раз Папашка привозил мне такие".

Ошеломляющее откровение. Папашка – и вдруг книги поискусству. Откуда он брал книги по искусству? Что он вообще знал о книгах поискусству? Как бы то ни было, он это делал для своего незаконного сынишки,которому позволил жить в таком убогом месте.

К счастью, у меня нашлось еще немного денег, околопятидесяти долларов.

"Держи, – сказал я. – В отделе уцененных книгможно откопать настоящие сокровища. Больше не воруй".