Лидия тряхнула челкой и заявила:

— А я не верю!

— Ах, не веришь! Не веришь! — воскликнул я и, горячась,достал из кармана пустой флакон. — Вот! Вот, — потрясая флаконом, вопил я, — неверишь? Не веришь, а здесь был яд, а теперь, видишь, видишь, пусто…

Это смешно. К столько слабому и неубедительному аргументу яприбег от отчаяния, однако подействовал на Лидию именно он. В глазах еепоявился испуг.

— Так это правда? Правда? — залепетала она и залиласьслезами. — О, боже! Боже!!! Как вы жестоки! За что? За что вы меня отравили?

— Случайно. Мне очень жаль, — оправдывался я, но в концеконцов разозлился и закричал: — Никто тебя, девочка, не просил хватать мойбокал! Сплошные у меня от тебя неприятности! Думаешь, счастье большое тебя туткатать?

— Но мы же никуда не едем, — всхлипывая напомнила она.

— Потому что ты угрожаешь, тратишь зря драгоценное время.

В глазах ее появилась надежда:

— Куда вы меня везли?

Я смутился и, пряча черные мысли, солгал:

— Вез вас спасать. В моем доме есть противоядие…

Лидия ахнула и закричала:

— Так почему мы стоим?! Скорей везите меня туда! Скорей!Скорей! Умоляю!

* * *

Несмотря на то, что я действительно жил совсем близко, Лидиявсе же успела мне запарить мозги. В подъезд я влетел, как угорелый, волоча ееза собой, — совсем забыл, что надо было для конспирации сначала подняться вквартиру самому, а потом незаметно впустить Лидию. Зачем соседям знать кто уменя в гостях.

Просто чудо, что мы никого не встретили.

Едва мы вошли в квартиру, как Лидия завыла о своейзагубленной жизни.

— О, как я несчастна! Как мне не везет! — причитала она.

Я ее попросил:

— Пожалуйста, кричи потише. Соседи могут услышать тебя.

— И что за диво? — изумилась она.

— В моей квартире почти не бывает женщин, а те, которыебывают, не кричат. Соседи подумают черт-те что.

Лидия отмахнулась:

— Да ну, все правильно они подумают.

Я метнулся к холодильнику (там у меня хранятся лекарства),извлек с полки пузырек корвалолу и все содержимое вылил в бокал, добавил туданастойки пустырника, валериановых капель, подумав, плеснул полбутылки касторки.Для убедительности. И кое-чего еще, может просто воды, может соку илирастительного масла.

Когда поднес Лидии эту жуткую смесь, она отшатнулась:

— Что это?

— Противоядие. Пейте быстрей.

Она понюхала и, глядя с подозрением, спросила:

— А почему оно пахнет корвалолом?

— По качану! — рассердился я. — Откуда мне знать, что тутфармацевты нахимичили? Пейте скорей, дорога каждая секунда!

Лидия испуганно тряхнула челкой, зажмурилась, брезгливозажала нос и залпом опорожнила трехсотграммовый бокал. Я был восхищен: сам быпод расстрелом эту гадость не выпил бы.

А Лидия выпила и прилегла на диван помирать.

— Ох, — стонала она, выворачивая наизнанку мне душу, —что-то плохо, совсем плохо, видит бог, все хуже и хуже.

— Девочка моя, потерпи, скоро противоядие начнетдействовать, — уговаривал я ее, нервно поглядывая на часы и отмечая, чтотеперь-то бедняжка скоро умрет: двести граммов касторки, плюс болтушка изкарвалола, валидола и пустырника и т. д. и т. п. — это что-то! Я бы точно невыжил…

Однако, умирала Лидия как-то настораживающе долго. Я отнесее в спальню и рискнул позвонить матери.

— Мама, я насчет яда. Ты не в курсе, он быстродействующий?

Мать поняла меня с полуслова.

— Как раз нет, — охотно пояснила она, — в том-то и дело, чтопервое время не действует совсем. Как бы не действует, а сам тайно ведет своюразрушительную работу.

Я в панике бросил трубку и помчался в спальню смотреть наЛидию. Она лежала на моей кровати, свернувшись калачиком и держась за живот.

“Бедная девушка, — горестно подумал я, — такая свежая, такаякрасивая, а внутри нее уже идет разрушительная работа. Катастрофа!”

Лидия заметила меня и сказала:

— Мне кажется, я умру.

Я рассердился:

— Глупости. Ты будешь жить, ты молода и красива.

— Нет-нет, — покачала головой она. — Противоядие неработает. После него мне стало еще хуже.

Вдруг она приподнялась и спросила:

— Вы правда считаете меня красивой?

Я хотел ей ответить, но запищал телефон. Звонили изагентства.

— Билеты заказывали? — спросил механический (то ли женский,то ли мужской) голос.

— Да, да, — заверил я.

— Один билет на автобус?

— Да, один билет на автобус.

— Все. Ждите. Завтра вам принесут.

И голос исчез, вместо него раздались гудки.

Лидия, а она, приподнявшись на локтях, напряженновслушивалась в разговор, сразу откинулась на подушку и спросила:

— Зачем вам автобус? Вы же хотели умереть?

— Это я позже захотел, после того, как заказал билеты,понимаете, — начал оправдываться я, но она меня оборвала:

— Да ладно, какая теперь разница. Я умираю. Вместо вас.

Схватившись за голову, я нервно забегал по комнате,приговаривая:

— Как глупо, как глупо все получилось…

Лидия попросила:

— Не надо, не корите себя. Это судьба. Кому суждено утонуть,тот не сгорит. Значит пришла моя пора, а не ваша. Лучше присядьте на кровать,ко мне поближе.

Я присел и погладил ее по волосам. Она остановила мою руку испросила:

— Как вас зовут? Мы до сих пор не познакомились.

— Почему же, я знаю как вас зовут, а меня зовут Роберт.

— Вас зовут Роберт? — удивилась она.

— Да, меня мама так назвала.

— В честь Роберта Рождественского?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Никогда ее об этом не спрашивал.

— Почему?

— Мама не терпит, когда ее перебивают.