Весь класс вслед за экскурсоводом перетек к соседнейвитрине. Возле меча осталась только Таня. Невольно, не отдавая себя отчета, чтоделает, девочка протянула руку, чтобы коснуться меча. Разумеется, пальцы еенаткнулись на бронированное стекло. Немедленно задребезжал звонок, а еще черезсекунду громадная смотрительница, смахивающая на арендованную в зоопаркегориллу, на которую кое-как натянули юбку и тесный паричок, вцепилась Тане врукав.

– Тебе что, не говорили: ничего не трогать! Вот ясейчас охрану позову... Где учительница? – закричала она громче сирены.

– Вы не обращайте внимания! Она у нас, типа,придурочная! У нее папаша зэк, – встряла Лена Мумрикова, тощая, отливающаязеленью девица, главная из подхалимок Пипы.

– А ну заткнись, жаба зеленая! – не узнаваясобственного голоса, воскликнула Таня.

Ей ужасно захотелось припечатать Мумрикову носом в стекло,чтобы сигнализация сработала еще разик, но сделать это было нельзя, потому чтосмотрительница продолжала крепко держать ее.

К счастью, вместо Ирины Владимировны, которая наверняканаябедничала бы Дурневым, к ним, переваливаясь, подошел физрук Приходькин.

– Вы что? Ее учительница? – недоверчиво спросиласмотрительница.

– Ага! Это моя учительница! Любимая, с самого первогокласса, – моментально подтвердила Таня.

– А ты помолчи! – рявкнула смотрительница. –Я у мужчины спрашиваю: вы педагог?

– Ну... – подтвердил Приходькин.

– Э-э, раз так... – Смотрительница тупо уставиласьна живот физрука. Он был огромный, словно Приходькин проглотил мяч, и невольновнушал уважение. – Тогда вот что: держите эту вашу фифу и не отпускайте!Пусть не смеет ничего трогать! – решилась она.

– Уже увожу.

Громадные, похожие на стальные наручники пальцы Приходькинасомкнулись на запястье девочки. Некоторое время он волок ее за собой по залам,как маленькую, но потом ему зачем-то потребовалась рука. Он разжал пальцы ивыпустил Таню. Та торопливо отбежала на несколько шагов и повернулась,проверяя, вспомнит ли он о ней. Но физрук лишь рассеянно пошарил пальцамигде-то внизу, будто смутно припоминая, что держал что-то, и затопал за классом.

Потом на мгновение приостановился и – возможно, это толькопоказалось Тане – дружелюбно подмигнул ей. Таня была благодарна этомурассеянному толстяку. Кроме того, она вспомнила, что на своих уроках Приходькинвсегда неплохо к ней относился и называл ее в шутку «малютка Гроттер»: «Если бывы все бегали стометровку так, как малютка Гроттер!» Или: «Сегодня у нас прыжкив длину. Малютка Гроттер покажет, как это нужно делать...»

Они прошли еще с десяток залов и, описав по внутреннимпомещениям музея полукруг, вновь оказались недалеко от выхода. Здесьэкскурсовод шепнул что-то учительнице, кисло посмотрел на ребят и ушел.

– Внимание! Все смотрят на меня! Теперь вы можетепобродить по залам самостоятельно. Встречаемся здесь же через десять минут! Ипомните, что я сказала: ничего не трогать, не хватать и не пачкать! Мумрикова,не смей бросать фантик в китайскую вазу! Ее не для того сделали пятьсот летназад! – крикнула Ирина Владимировна.

Одноклассники разбрелись по Оружейной палате, но большинствопомчалось в гардероб покупать сувениры и открытки. Таня же, охотно отделившаясяот класса, вновь отправилась в зал, где был меч. Ей хотелось посмотреть на негонапоследок, если смотрительница не прогонит.

Неожиданно родинка на носу у Тани отозвалась болью, будтокто-то обжег ее спичкой. Прежде такого никогда не случалось. Кривясь, Танякинулась к ближайшему зеркалу в тяжелой старинной раме. В этот момент родинкапоказалась ей особенно безобразной, похожей на прилипший к кончику носа комокгречневой каши. Как же она в этот момент ее ненавидела!

– Убирайся с моего носа! Сказано тебе – вон! –крикнула она родинке.

Внезапно раздался жуткий вой, от которого разрывалисьбарабанные перепонки. Казалось, в Оружейной палате одновременно сработали всесирены. Лампы замигали. Вбежав в зал, Таня увидела, что в стекле витрины зияетогромная дыра, меч исчез, а похожая на гориллу смотрительница бесформеннойгрудой лежит на полу. В тот миг, когда Таня вошла, узкая форточка назарешеченном окне музея захлопнулась. Впрочем, зал и без того был полон звуков.

Таня испуганно замерла. В коридорах уже раздавался топотмножества ног. Спохватившись, что ее здесь застанут, девочка хотела поскореевыбежать, но опоздала. В зал вбежали охранники, экскурсовод, работники музея,Приходькин с Ириной Владимировной и добрая половина класса.

Кинувшись к разбитой витрине, они пораженно замерли. Другиепытались отключить сирену и привести в чувство смотрительницу.

– Украли! Что было в этой витрине? – крикнулкто-то.

– Золотой меч! – с бесконечным унынием в голосесказал сутулый экскурсовод. – И что же вы думаете: меня уже сорок летмучало пр-рэдчувствие, что это однажды произойдет. Лет семнадцать назад я дажеделился своими соображениями с ныне покойным директором.

– Это тот самый меч, который трогала Гроттер! Она былатут самая первая! – заорала вдруг Лена Мумрикова.

– Это не я! – крикнула Таня, но ее мало ктослушал. А если и слушали, то не верили.

Таню окружило плотное кольцо таращившихся на нее людей.Близко к ней никто не подходил, будто она была прокаженной. В этот миг смотрительницаприоткрыла глаза. Увидев Таню, она простонала: «Опять эта девчонка!» – и вновьхлопнулась в обморок.

Таня ощутила, что краснеет, причем не просто краснеет, астановится пунцовой, точно помидор. Она пыталась оправдываться, но ее никто неслушал.

– Класс! Глазам своим не верю! Гроттер сперла золотоймеч! – воскликнул Генка Бульонов, едва не подавившийся от восторга так ине приклеенной к трону жвачкой.

– Это не я! – крикнула Таня.

– А ну заткнись! Больше никого в зале не было! Обыщитеее! – крикнула Лена Мумрикова.

Таня, потная, растерянная, попятилась, налетев спиной наИрину Владимировну.

– Гроттер! Татьяна! Какой ужас! Какой позор! Как тымогла? – закудахтала та.

«Неужели за меня никто не вступится?» – подумала Таня сужасом, но тут словно сквозь туман услышала голос физрука Приходькина:

– Не дам я ее обыскивать! Она все время была со мной! Икак бы она смогла вырубить этого бегемота? – пробасил он, кивая на лежащуюна полу смотрительницу, которая вновь начала поднимать голову.