Под дубом обнаружился стол в стиле Чалатара[46],словно угодивший сюда с террасы загородного дворянского особняка: накрыт длялегкого ужина, посередине горит сиреневая карбильская лампа с колпаком изтончайшего стекла в виде таларского глобуса. Повинуясь жесту хозяина, Сварогсел первым, прислонил топор к столу и спросил:

– Что это за чуткие уши на моем корабле?

– Оглянитесь.

Лампа светила неярко, и Сварог хорошо различал уардах в статемный контур «Принцессы». Оттуда протянулись в сторону стола словно бы триузких луча карманных фонариков: один зеленоватый, тусклый, два других –сапфирово-синие, гораздо длиннее и ярче. Но сидящих не достигали и они,рассеиваясь и пропадая где-то на полдороге.

– Зеленый – это ваша девочка в меру своего скромного уменияпытается до нас дотянуться. Ну а синие – результат усилий двух других вашихлюдей, и, не будь у меня наработанной защиты, они все видели и слышали бы…

– Чушь, – сказал Сварог. – Двое моих?

– Вы уверены, что знаете все о своих людях? (Сварогпромолчал.) Любезный граф, у них есть свои маленькие тайны, как и у вас –секреты от них. Вполне естественное явление, вы ведь и сами в них из-за этогоне сомневаетесь… Поговорим о хлопотах посерьезнее. Я хотел вам помочь. Сейчас взаливе курсируют девятнадцать кораблей из разных стран, которые я не стануперечислять, потому что вы легко догадаетесь и сами… Неужели вы решили, чтопосле бегства из Равены от вас отстанут… заинтересованные стороны?

– Я так и не думал, – сказал Сварог. – Вообще-то«Принцесса» неплохо сконструирована, меня клятвенно заверяли, что при нужде онауйдет от любого здешнего корабля, хватило бы кочегаров…

– Возможно. А об этом что вы скажете?

Справа от стола словно бы распахнулось широкое окно с видомна вечерний океан, укутанный мягкими тенями подступающего сумрака. На воде лежалочудовище. Черный панцирь, напоминавший пухлый желудь, усажен длинными шипами втри ряда, щупальца покачиваются на волнах, раскинувшись веером, под краемпанциря светятся зеленоватым гнилушечьим мерцанием три круглых глаза. Рядом сним вдруг появился крохотный кораблик, раза в три короче самого короткогощупальца. Выглядел кораблик жалко.

– Ваша «Принцесса», – пояснил Ройл. – С точнейшимсоблюдением масштаба. Много ли вы смогли бы сделать даже с вашим великолепнымтопором? Магия здесь ни при чем. Всего-навсего морское чудовище, считавшеесявымершим еще до Шторма, – но океан велик, то и дело там обнаруживаетсянечто, числившееся в нетях… Лорд Сварог, сдается мне, вы до сих пор непредставляете, какая идет игра и сколь велики ставки. Это не телевизор, как выуже поняли, – экран компьютера я моделирую. На самом деле оно плавает уповерхности, не показываясь наружу. И парочка кораблей упорно крейсируетпоблизости, словно зная о чудище и готовясь натравить…

– Горрот?

– Вряд ли. Чьи-то неизвестные корабли. Знаете уже, как этобывает: флага нет, место постройки еще ни о чем не говорит, на борту самыйразный народ со всего света… Иные древние источники связывают эту тварь и сВеликим Кракеном, и с Князем Тьмы, что, в принципе, есть два лика однойсущности. Забудьте вы сейчас и об этой твари, и о кораблях. Не это главное. Вамнужно добраться до Шагана, там вас уже не достанут. Я помогу.

– Значит, мне следует благодарить вас за спасение?

Хозяин не поднимал глаз. Экран как-то незаметно погас.

– Забавно, – сказал наконец Ройл. – От скуки ятысячу раз вел во всех подробностях долгие беседы с кем-то вроде вас. Но когдавы сидите здесь вживе, все, оказалось, следует начинать заново… Пожалуй, вы недолжны меня благодарить, лорд Сварог. И потому, что эта услуга не потребовала отменя мало-мальски серьезных трудов, и оттого, что я не чувствую себя достойнымпринимать благодарность… Что вам говорил обо мне Борн?

– Да ничего, собственно. Что вы существуете и живетеотшельником.

– В том-то все и дело… Максимально точное определение. Я неслужу злу, потому что не люблю зла, и не служу добру, потому что непредставляю, что мне для добра сделать. Я не борец. Не гожусь в борцы. Не моепризвание. Лары мне глубоко противны, а обитатели земли, откровенноговоря, – совершенно чужие. Нет ни сил, ни желания, ни стремленияпроникнуться их бедами и разделить их радости. Одной нелюбви к злу еще слишкоммало, чтобы стать рыцарем добра с обнаженным мечом. Добавьте ко всему этому, ктакому образу мыслей кое-какие магические возможности, позволяющие окружитьостров непроницаемой для всякого воздействия защитой, – и получится…отшельник. Я не удивлюсь и не обижусь, если вы меня осудите. Покойный Борнположил массу сил и времени, чтобы подвигнуть меня на некие глобальные дела.Какие, он плохо представлял и сам. Я отказался. Он не порвал со мнойокончательно, но отказа не забыл… Признаюсь, со своей стороны я считализбранный им образ жизни чем-то вроде детской игры в солдатики. Возможно, мыоба неправы. Возможно, один я неправ. И вы можете…

– Кто я такой, чтобы вас осуждать? – проворчалСварог. – Катберт-Молот или святой Рох? И зачем вам, простите, моескромное мнение?

– Я слишком долго прожил один, – со смущенной улыбкойсказал Ройл. – Долгое одиночество порождает самые причудливые метаниядуха. Иногда охватывает бешеное, неудержимое желание исповедаться и услышатьсебе приговор…

– Тут нужен священник, – сказал Сварог, чувствуя себякрайне неловко. – Я не гожусь.

– Священник скажет, что мне следует обратиться к богу. Ночто прикажете делать, если я, как ни стараюсь, не могу и не умею «обратиться кбогу»?

«Беда с этими интеллигентами», – растерянно подумалСварог, а вслух сказал:

– Я тоже не умею…

– Но вы – действуете.

– Вы тоже, – ободряюще сказал Сварог. Беседа начиналаего тяготить. – Странно, что там, где следует, меня о вас не предупредили,хотя уделяли внимание гораздо более мелким деталям.

– А я – государственная тайна, – чуть веселее призналсяРойл. – Никто не предполагал, что мы с вами можем встретиться. А о нашей сБорном дружбе они как-то забыли, много воды утекло, да и Борн погиб. Понимаете,Борн был для них понятен, а я – нет. Похоже, меня до сих пор подозревают вковарных замыслах. И в покое не оставляют. Взгляните.

Сварог задрал голову. В зените висела большая синяя звезда,ее лучи светили холодно, остро, даже заломило глаза, словно он слишком долготаращился на пламя электросварки.

– Что это?

– Так для систем моей защиты выглядит орбитальная станцияслежения. Мой персональный шпик на «суточной» орбите. Иногда, очень редко,случается атака. О, ничего смертельно опасного. Просто, изобретя что-нибудьновенькое, проверяют на прочность мою защиту. Видите ли, ни однагосударственная машина, сколь бы терпима и могуча она ни была, по самой природесвоей не потерпит полностью независимого и неподконтрольного индивидуума. Самфакт его существования, как бы нейтрален он ни был, становится словно бы ревомохотничьего рога для гончей. По-моему, и я, и недотепа Фаларен возбуждалиподозрения как раз тем, что ничего не предпринимали, – такова уж логикатайной полиции. Приготовьтесь в роли короля Хелльстада столкнуться со страхом инедоверием… Ну вот, теперь вы многое обо мне знаете. Судите, как хотите. Толькоодного не нужно, умоляю – не просите меня к чему бы то ни было примкнуть,присоединиться, встать в ряды… Не смогу.